Татьяна Догилева - Жизнь и приключения Светы Хохряковой

Ленька не стал огорчаться и стал развлекать себя сам, то песни пел, то пускался в монологи.

– Вот театр этот ваш, например, вроде абсолютно бессмысленное заведение, денег от него никаких и приспособить его можно подо что угодно, в смысле стоящее. А с другой стороны – куда детей-то водить? Я своего Ромку уже два раза водил, на поросят на этих. Так сам чуть со смеха не помер, на него глядя. То хохочет, то слезы в глазах. На волка вашего так разозлился, что кричать начал: «Уходи, гад!» А он, волк-то, все не уходит, ломает дома, так Ромка в меня вцепился: «Папа, пойди побей его!» Ну прямо толкает со всей своей силы меня из кресла. Слава богу, все путем закончилось. Хороший спектакль! – Ленька помолчал и продолжил: – А что ведь самое здоровское. Ромка-то у меня не разговаривал почти, врачи заключили – отставание в развитии, ну, типа дурачок, четыре года – все му да бу, дай, папа, мама и все. А после поросят пробило его, болтает без умолку, всем, кого встретит, сразу про спектакль рассказывать начинает, не остановишь. Да показывает так здорово, играет, дома какие-то строит, загляденье, а не пацан. Ленка моя успокоилась, а то совсем было с глузду съехала, как приду к ней, она орать: «Чего приперся, идиот? Из-за тебя мальчик такой. Вечно пьяный в постель меня тащишь. Что его теперь в жизни ждет?» А теперь ласковая, на Ромку не наглядится. А я ей, дуре, всегда говорил: не может у Леньки Грачева сын дурачком быть, ошибаются докторишки. Так что у меня театру вашему, можно сказать, личный долг.

И в таком духе он болтал всю дорогу, я дремала и изредка, сквозь дрему, вставляла «да ты что?», «вот, значит, как», «угу», «нет, я не сплю», «ты говори, говори». Пару раз останавливались кофе попить, который Ленька предусмотрительно налил в термос, а в десять утра мы уже стояли около моего дома в Черемушках. Я простилась с Грачевым, и он отправился к какому-то корешу спать перед обратной дорогой.

Кира Кирилловна встретила меня как родную, всю обцеловала, обобнимала и спросила: «Ты насовсем, надеюсь?» «Не знаю», – ответила я. Она тут же стала жарить свои знаменитые сырники и рассказала, что комната моя сдается, студент платит регулярно, выгонять его нет никакого резона и предложила пока пожить в ее комнате. Мне было абсолютно все равно. Я мечтала только лечь и поспать. Поэтому, как только наелась, упала на диван Киры Кирилловны и вырубилась намертво.

Проспала я практически сутки, с редкими подъемами в туалет, съедением сырников и ответами Кире Кирилловне, что я не больна, просто очень хочу спать. Пришла в себя только утром следующего дня. Кира Кирилловна была счастлива и говорила, не останавливаясь, но я даже не слушала, о чем она щебечет. Просто смотрела на нее и иногда улыбалась. Никто никогда за мной так не ухаживал.

Я согласилась пожить у нее, и обе выиграли от совместного проживания. Мне не хотелось оставаться наедине со своими мыслями, и во всем своем организме я чувствовала невероятную усталость, так что большую часть времени я проводила на диване, либо дремала, либо читала женские романы, которых у Киры Кирилловны было в избытке, либо ела всякие вкусности, приготовленные моей доброй соседкой, иногда мы перекидывались в дурачка, а то она бралась обучать меня раскладывать пасьянсы.

От меня требовалось слушать ее, хвалить обеды, ужины и завтраки и иногда вымыть пол во всей квартире. Через день после моего побега я позвонила Маше и сообщила, что со мной все в порядке, просто какое-то время буду отсутствовать. Она рассказала, что в городе шухер – арестовали сантехника Виталия Парфенова по обвинению в хулиганских действиях в отношении должностного лица – мэра города Ежовска.

– Перед мэрией стоят пикеты с лозунгами: «Свободу Парфенову!», «Егозин! Вспомни о совести!» Опять подтянулись журналисты из Москвы и ждут развития событий.

Я попросила Маню по возможности приглядывать за домом и сообщить театральным, что какое-то время посижу в Москве. Она обещала выполнить все на пять с плюсом и похвасталась Илюшкой: растет и уже начал улыбаться. А через тройку дней позвонила Клава Козина и, захлебываясь эмоциями, начала рассказывать о событиях в городе:

– Светка! Привет! Мы все знаем, сиди в Москве и не рыпайся. За театр не волнуйся, его пока никто не тронет. ЧП в городе. Всю мэрию говном залило, им сейчас не до нас, – и она захохотала так громко, что мне пришлось вытянуть руку с трубкой, чтобы не оглохнуть. Я подождала, пока она успокоится, а потом потребовала подробностей.