Джон Апдайк - Кролик разбогател

— Не надо принимать все, что говорит мальчик, буквально. В его возрасте я сама не знала, во что я верю: я считала, что в правительстве сидят одни дураки, а вот гангстеры — люди правильные. Это было в пору сухого закона.

Нельсон сумрачно смотрит на нее такими же темными, как у нее, глазами.

— Бабуля, раз это так много для тебя значит, мне, право, все равно — пусть будет как будет.

— А что думает на этот счет Пру? — спрашивает Гарри, ставя перед ней любимый напиток. А может, думает он, эта ее застылость и маленькие паузы перед тем, как дать волю улыбке, объясняются просто страхом: ведь это в ней растет новая жизнь, а не в ком-то другом.

— Я думаю, — произносит она так тихо, что все замирают, чтобы услышать ее, — что в церкви было бы приятнее.

Нельсон говорит:

— А я — это уж точно — не хочу идти в эту жуткую новую бетонную мэрию, которую они построили на том месте, где был «Бижу». Один знакомый парень рассказал мне, что подрядчик положил себе в карман миллион, а в цементе уже появились трещины.

— Гарри, — с облегчением произносит Дженис, — я не прочь выпить еще кампари.

Кэмпбелл приподнимает свой вновь наполненный стакан — он ведь сидит чуть ли не на полу:

— Выпьем, люди добрые. — И излагает свои условия: — Обычно делается так: первая встреча, затем по крайней мере три беседы-поучения и наставление в христианстве. Будем считать, что это и есть первая встреча. — И дальше обращается уже непосредственно к Нельсону, при этом Гарри слышит, как в мягком бархатном голосе появляются вкрадчивые нотки: — Нельсон, церковь отнюдь не считает каждую брачующуюся пару парой святых. Но она требует, чтобы брачующиеся представляли себе, на что они идут. Не я даю клятву — ее даете вы с Терезой. Брак — это не просто обряд, это таинство, предложение Господа приобщиться к святости. И не только на миг. Каждый день, проведенный вместе, должен быть таинством. Вы чувствуете, какой это имеет смысл? В старом молитвеннике были прекрасные слова: там говорилось, что в брак «не следует вступать легкомысленно и вопреки совету, а должно вступать благоговейно, осторожно, по совету, на трезвую голову и в страхе Божьем». — Произнеся это, он осклабился и добавил: — В новом молитвеннике о страхе Божьем ничего не говорится.

— Я же сказал, я не против, — жалобно говорит Нельсон.

— И сколько эти беседы и наставления будут продолжаться? — несколько суховато спрашивает Дженис. Такое впечатление, будто она сидит на этом столовом стуле, а под ней — яйцо, из которого вот-вот вылезет цыпленок; Гарри говорит себе, что надо будет потрахаться с ней сегодня ночью, чтобы расслабилась.

— О-о, — тянет Кэмпбелл, закатывая глаза к потолку, — я думаю, принимая во внимание разные обстоятельства, мы могли бы провести все три за две недели. У меня тут, как сказал один священнослужитель, случайно при себе книжка-календарь. — Прежде чем добраться до нагрудного кармашка своего пиджака, Кэмпбелл с наигранным спокойствием выбивает табак из чубука трубки, и этот жест показывает Гарри все преимущества быть гомиком: весь мир для этого малого — сплошной спектакль. Он шагает по водам — вся грязь, предшествующая появлению на свет младенцев, никогда не пачкает его туфель. Перед таким снимаешь шляпу: ничто не трогает его. Вот это настоящая религия.

Какое-то чувство протеста, желание уязвить священника, возмутиться против этой так гладко прошедшей сделки побуждает Гарри сказать:

— Угу, мы ведь хотим, чтоб их обкрутили до появления младенца. А он ожидается к Рождеству.

— Это уже как Господу будет угодно, — с улыбкой произносит Кэмпбелл и добавляет: — Будь это он или она.

— В январе, — шепотом произносит Пру, поставив на стол рюмку.

Гарри не может сказать, довольна она или недовольна тем, как он с поистине рыцарской галантностью то и дело вспоминает о младенце, тогда как остальные стараются обходить это молчанием. Пока они договариваются о времени, Нельсон и Пру сидят на диване, точно пара больших тряпичных кукол, которых невидимые руки держат из-под подушек за торс и голову.

— У Фреда день рождения был в январе, — объявляет мамаша Спрингер и со вздохом пытается вылезти из вольтеровского кресла, чтобы проводить священника.

— Ох, мама, — говорит Дженис. — Да у одной двенадцатой земного шара день рождения в январе.

— Я тоже родился в январе, — произносит Арчи Кэмпбелл, вставая. И широко ухмыляется, показывая плохие зубы. — Родился после долгих молитв. Мои родители были люди пожилые. Удивительно, как я вообще появился на свет.