Марк Дэпин - Секс и деньги. Как я жил, дышал, читал, писал, любил, ненавидел, мечтал и пил в мужском журнале

Все это были хорошие журналисты – некоторые даже очень. Джек написал две прекрасные книги, а Пол Туи в 2001 году получил премию «Журналист года» за свои статьи о сообществах аборигенов на Северных Территориях. Некоторые из них приходили в «Пикчер» из газет в надежде найти место, где можно было бы поупражнять свое чувство юмора. Но «Ральф» неизбежно должен был унаследовать часть порнографической чувственности своего предшественника. У парней, выпускавших мужские журналы в Великобритании, послужные списки были несколько иными. Они вышли из музыкальной журналистики. Воспоминания о борьбе Антифашистской лиги и поп-звезд с Националистическим фронтом в крови у британских музыкальных журналистов. Их австралийские коллеги по большей части не были вовлечены в уличную политику. Они преодолевали другие препятствия.

Команда «Ральфа» никак не могла понять, какой журнал был нужен издателям. Они склонялись к идее австралийского «Лоудид» с примесью «Эф-эйч-эм», но журнал получался гораздо грубей. Первый выпуск содержал слова «ублюдок», «сволочь», «хрен», «писька», «минет» и «долбаный». Коммерчески провальная история под названием «Отправляя черную посылку» сопровождалась фотографией стриптизерши, готовящейся пукнуть на горящий факел. На одной странице можно было прочесть «хватали добро из его задницы… шоколадный глаз… насрал в штаны… отвалил… хроническое, неизлечимое пуканье… разговоры о дерьме и моче… продукты жизнедеятельности человека… обычная берлога… выбросить пьянь на улицу… стричь капусту… олений навоз… пить коровью мочу… моча маленьких девочек… выделительный… запердеться до смерти… золотой дождь… какашки… самостоятельно опорожнять кишечник и подтираться… «лизать мое дерьмо» (цитата из Джеймса Джойса)… копрография, педерастия и дефекация… кожные отметки… кошачье дерьмо».

Два года спустя рекламодатели все еще ссылались на эту статью как на причину, по которой они не могут купить рекламное место в нашем журнале.

Когда мне удавалось освободиться от овладевавшей мною истерической одержимости, я вновь становился спокойным человеком, каким был всегда. Меня ничего не беспокоило. Я жил в замкнутом мирке книг, пабов, спортивных залов и спальни, редко читал газеты и не смотрел телевизор. Ди сказала однажды: «Ты такой расслабленный, что почти мертвый».

Луиза Роуд была прекрасна и действовала на меня успокаивающе, но я встречался с Клэр, которая также была прекрасна и тоже действовала на меня успокаивающе. Ей было двадцать два, раньше она занималась в школе журналистов, я был ее учителем, и она умела ездить верхом. Она выросла вдалеке от Сиднея, среди фруктовых садов и фермеров. У ее отца было семь ангаров. Все мужчины в ее жизни говорили тихо, разбирались в механике и ориентировались в окружавшем их пространстве, для них не составляло труда починить сломанную вещь или припарковать машину задним ходом. Клэр никогда не видела человека, который не умел бы водить машину, и никогда не ела тайской пищи. Я предоставил ей возможность получить редкое, экзотическое удовольствие отвезти мужчину на машине в восточный ресторан.

Меня одолевали мысли о Новом Марке, лоснящемся городском парне, который мог застегнуть рубашку, не пропустив и двух пуговиц, или пойти выпить и проснуться у себя дома, а не где-нибудь в Уэльсе. Новый Марк не мог водить машину, потому что был всецело поглощен литературой девятнадцатого века. Пытаясь достичь внутреннего душевного спокойствия и похудеть, я стал вегетарианцем. Но так как я не люблю овощи, то продержался всего шесть недель. Я прочитал «Мадам Бовари», после чего посчитал свою трансформацию свершившейся.

Я бросил курить еще на Мальдивах. Последняя сигарета погасла 3 октября 1996 года, и я считал дни, прошедшие с того момента, еще пять лет (считал неправильно, потому что был уверен, что бросил курить 30 октября, но паспорт утверждает, что я ошибался). Я не мог не курить на похоронах отца или во время разрыва с Джо. Расставшись с Ди, я стал курить в постели. Я тянулся за новой пачкой каждое утро, как только открывал глаза. Мне нравилось начинать день с этой встряски для всех своих органов. Вторую сигарету я выкуривал за чашкой чая. третью – после душа и четвертую, когда выходил из дома на работу.

Курение напоминало мне обо всем. Оно было дружеской рукой, лежавшей на моем плече, улыбкой в холодную зиму; вкусом школьниц в летнюю пору, но я больше не хотел этого. Во время утренних пробежек сигаретный дым сдавливал мои легкие. Когда я ездил на транспорте для некурящих, его отсутствие заставляло бешено колотиться мое сердце. Когда я бил грушу, он давал мне сдачи.