Однажды утром я занимался в церковном зале и неожиданно почувствовал, как кто-то ударил меня. Это был Кон. Мы стали ходить по кругу. Я ударил – он ударил. Я перехватил его руку и нанес контратакующий удар. Это последнее движение было в моем репертуаре нововведением, которое я применял вместо того, чтобы молча сносить удары. Потом, вместо того чтобы отойти назад, когда Кон двинулся на меня, я остался на месте, легко отклонился в сторону и еще раз ударил его. Мы работали на коротком расстоянии, нанося удары и блокируя их, как будто отрабатывали последовательность, но действовали произвольно.
Над моей головой пел хор ангелов, сквозь цветные витражи на нас лился мистический яркий свет, земля трепетала. Господь дозволял мне боксировать в своем храме. Теперь-то я все понял. Мои ноги двигались с чрезвычайным проворством. Когда мы сблизились, я вспомнил, чему меня научила борьба – не напрягать все тело, пытаясь повалить Кона на землю. Я оставался спокойным и уравновешенным, прикрывался, когда получал удар, и отвечал на него парой собственных комбинаций. Это было просто потрясающе.
Несколько дней спустя я побывал в спортивном зале Маккола в Глебе. Я разогрелся боем с тенью. Казалось, что разминка для ног выглядела так же неуклюже и беспомощно, как и всегда, но мои удары определенно стали быстрее и сильнее. Я услышал, что один из более опытных боксеров говорил обо мне: «Он уже провел пару поединков». Возможно, я вырвал фразу из контекста. Или он полагал, что коль скоро я занимаюсь в боксерском зале, то непременно должен быть боксером, но мне хотелось надеяться, что это моя техника позволила перехитрить его и заставить думать, что я мог драться. Чем черт не шутит, вдруг у меня получится перехитрить и соперника? Или я уже действительно мог драться?
Нет, не мог. Я отправился на Эвелей-стрит в зал Тони Мандина, где провел пару поединков с новичками. Год назад мне это удавалось несколько лучше, но теперь, если бы случилась полицейская облава, меня арестовали бы за то, что я прикидывался боксером. Тренировки с Коном сделали меня чемпионом мира по дракам с Коном – и все. Как только мой соперник начинал делать что-то, чего Кон не умел, например стоять на месте и раздавать тычки направо и налево, я немедленно терялся. За один день меня нокаутировали трижды.
Мне всегда казалось, что бокс очень похож на кинофильм, только снятый на очень качественной пленке. Мой великий бой был уже назначен. Я еще не знал об этом, но мне следовало бы поинтересоваться.
За шесть месяцев до этого Раф отвел меня в кафе на Кингз-кросс и сказал:
– Дружище, тебе никогда не стать боксером.
Но организовать профессиональный поединок было не так уж и трудно, даже если ты не профессионал. Всегда найдется желающий начать собственную карьеру с поединка против парня, не умеющего даже правильно стоять на ринге. Бывшие футболисты, вышибалы и уголовники с радостью принимают участие в загородных ночных поединках. Все они просто крепкие, крутые ребята без хорошей техники. На ринге они встречаются с боксером, который использует их вместо груши. Некоторым тренерам удается организовать до десятка таких поединков, и их воспитанники быстро приобретают послужной список, который произведет впечатление на посетителей любого паба. В частном разговоре таких соперников называют «клоунами» и «паралитиками».
Тренер не может подтасовать для своего воспитанника статистику побед нокаутом в первом раунде, поэтому такие незадачливые боксеры, как я, в определенном смысле представляют ценность. Им позволяется какое-то время подержать дистанцию, протянуть поединок, чтобы клиент получил то, за что заплатил деньги. То же самое должно было случиться и со мной. Только я собирался побеждать. Тренер пообещал найти мне самого малоопытного «паралитика», которого только можно было заполучить в наших местах.
После того как была согласована дата, тренер пообещал «приглядывать за мной». Предстоящий бой виделся ему как своеобразная пантомима, что-то вроде реслинга: неопасные сокрушительные удары в челюсть, замирающие в нескольких сантиметрах от лица, агония после едва нанесенных ударов. Мой соперник знал, что не получит денег, если причинит мне вред.
Все это выглядело привлекательно. Я не боялся ударов или боли, я боялся показаться глупым. Я не мог раздавать билеты своим друзьям, которым не терпелось посмотреть, как я получу по морде, – ведь я вовсе не собирался получать по ней. Я желал превратить бой в церемонию очищения, которая отбелила бы мое сознание жестокостью, выбила бы мою душу и дала мне возможность начать все сначала. А теперь это превратилось в ложь, как и все остальное. Я решил отказаться.
Читать дальше