Марк Дэпин - Секс и деньги. Как я жил, дышал, читал, писал, любил, ненавидел, мечтал и пил в мужском журнале

Я постоянно находился на грани срыва, все время оставаясь во власти «куриного бешенства». Я стучал по столам и пинал двери. Чем лучше работал «Ральф», тем злее я становился. Любая оплошность выводила меня из себя. Я не мог разговаривать без мата. Жизнь в издательстве стала очень нервной, все стало каким-то яростным, материальным, как будто приближалась кровавая развязка.

Однажды вечером один из сотрудников случайно рассыпал по полу чипсы. Решив стать человеком-пылесосом, виновник попросил Элизабет подержать его за ноги, пока он будет собирать чипсы ртом с пола. Но при этом случайно пнул Элизабет по голове. В другой раз тот же человек пнул ее по лицу, когда танцевал брейк, стоя на голове. Однажды я застал его лежащим на полу, извивающимся и хлопающим руками – он изображал бразильцев, занимающихся любовью. Когда Иван решил посмотреть, что было в пустой картонной коробке, здоровяк Эш повалил его в нее и захлопнул крышку.

Некоторые люди приходили в мой кабинет, закрывали за собой дверь и пускались в слезы. Каждый хотел прибавки к зарплате, повышения в должности или увеличения штата своего отдела. Когда Ивану случалось вылезать из картонной коробки, он занимался сексом по телефону со своей подружкой, которая жила за границей. Аманда была слишком занята бурно растущей модной секцией «Ральфа» и нашим модным журналом «Ральф стайл». Я не ходил на совещания и никому не хотел ничего поручать, я сам писал практически все статьи, диктовал вопросы для всех интервью, сочинял тексты для обложек и работал с Дэйвом над презентациями. Вновь я ощутил себя непогрешимым всевластным Богом. (Не я ли, в конце концов, сделал январь февралем?) Я наделал множество ошибок и мог работать даже во сне – и часто пользовался этой возможностью. Я просыпался и записывал статьи, которые придумал ночью.

Я много размышлял о Новой Зеландии и вынашивал план мести. Я видел себя под красным знаменем, со стиснутыми кулаками, поднятыми в воздух, поющим «Интернационал» над братской могилой всех руководящих работников. Из-за этого Клэр сначала грустила, а потом начала злиться. Ей очень не нравилось, что я снова стал одержим «Ральфом», считал Новую Зеландию новым приоритетным направлением и что мне постоянно был нужен враг. Ей изредка хотелось поговорить о том, что происходило в ее жизни, но меня это интересовало в последнюю очередь.

Я принял на работу еще одного редактора, который собирал журнал по частям, пока я угрюмо сопел в углу. У нас постоянно появлялись новые фотографии новозеландских девушек, но каждый раз, когда я слышал хотя бы слово об их родине, бешенство охватывало меня. В итоге мне пришлось запретить людям произносить в офисе словосочетание «Новая Зеландия», и Новую Зеландию стали называть Голландией или Тайванем.

Мы старались раскручивать наших новозеландских моделей через другие журналы «АПО – Новая Зеландия». Однажды мы по ошибке отослали им фотографии на несколько недель раньше срока. У нас попросили разрешения сразу опубликовать их, но для журнала это было бы крайне невыгодно, поэтому я ответил отказом. Однако они сделали по-своему.

Узнав об этом, я разбил свое кресло, молнией выбежал из кабинета и помчался в боксерский зал Католического клуба на Кастрид-стрит. Я дал груше имя, представил себе выражение ее лица и стал яростно избивать. Я бил ее, как не бил никого и никогда – резкий удар голым кулаком, апперкот без защиты. Правым косым я повредил руку, но не остановился. Прыгая вокруг груши, я продолжал наносить удар за ударом, уставая все больше и сдирая остатки кожи с кулаков. Я бил, пока обе руки не покрылись кровью, а груша не пропиталась моим потом и не повалилась на пол. Потом я отправился домой и не выходил на работу два дня.

Я снова подал заявление об увольнении. Мне предложили повышение, на сей раз до первого помощника издателя, но я уже порядком устал от журналистики. Мне предложили поднять зарплату, но я уже получал огромную сумму денег, которые был не в силах потратить. В последнюю неделю меня пригласили, чтобы я объяснил новому руководителю «формулу» «Ральфа». Я сказал, что никакой формулы нет и в помине: чтобы выжить, нужно постоянно меняться. Журнал всегда должен быть интересным, молодым и свежим, как девятнадцатилетние девушки, которых он обожествляет, должен быть стильным и модным, должен отражать последние направления и течения. Необходимо постоянно создавать новые знаменитости, выдумывать новых персонажей. Любые попытки свести журнал к формуле приведут к его ригидности и гибели.