Маруся Климова - Домик в Буа-Коломб

— Вот с мужем недавно хорошо побаловались.

Но что-то в ее лице и взгляде было неясное, ускользающее и вместе с тем притягивающее, хотя в то же время становилось противно думать об этом, и Маруся резко повернулась и вышла, ей нужно было убирать педикюрный кабинет — самое противное изо всего — огромное количество ноготей и обрезков кожи, и ей приходилось задерживать дыхание, чтобы прекратить рвотные позывы.

В конце работы нужно было ставить салон на сигнализацию — а если это не получалось, что-то не работало, то вызывали мастера и ждали — ждать можно было и час, и два, и всю ночь.

И Маруся помнила, как однажды уже зимой, была ее очередь, и она вызывала мастера и села его ждать, она смотрела телевизор в салоне, пока не кончились передачи, потом она пошла прогуляться по салону, все было чисто убрано и блестело, она подошла к окну — напротив шла бурная жизнь в ресторане «Кавказский — подъезжали и отъезжали машины, заходили пары, вываливались пьяные, и по Невскому все ехали и ехали машины. Наконец внизу позвонили в дверь, пришел мастер, он за пятнадцать минут нашел неисправность и собрался уезжать, а за ним пришла милицейская машина, где сидели еще два мента.

Было очень холодно, мороз тридцать градусов, а Маруся была одета всего-то в демисезонную куртку и джинсы. Мастер сказал, что с удовольствием бы ее подвез, но им в другую сторону, и они отъехали, им было тепло там, в машине, а она, выйдя на улицу, сразу почувствовала, как ее охватило холодом, джинсы сразу заледенели, а транспорт уже не ходил и ей нужно было идти пешком от салона до улицы Жуковского.

Она пошла очень быстрым шагом, надеясь согреться на ходу, но холод проникал все глубже и глубже, и возле Гостиного Двора, не пройдя и половины пути до дому, она поняла, что не дойдет. Даже зайти погреться было некуда — все парадные на Невском были закрыты и магазины тоже. Она поняла, как замерзали в блокаду, и ей стало страшно. И вдруг рядом с ней затормозила машина. Дверца распахнулась, за рулем сидел молодой человек, он пригласил ее садиться, выбора не было — либо замерзать, либо ехать с ним. В машине было тепло, звучала блатная музыка, а водитель был под хмельком и благодушно настроен.

— Тебе куда? — спросил он.

— Мне до Жуковского.

— Ладно, до Литейного довезу, а там сама дойдешь.

До Литейного доехали быстро, она вышла, ее никто не удерживал, и она радостно побежала домой, на этот раз все же успев добежать до дому и не заледенеть.

Трофимова встретила Марусю на машине, они быстро подъехали к дому, по дороге предварительно завернув в магазин „Монопри“ — Трофимова купила четыре бутылки красного вина, а потом, махнув рукой, еще две, прибавив при этом, что Боря дал ей денег на гигиенические пакеты, но она купит себе ваты, потому что вата дешевле. Трофимова все говорила Марусе, как хорошо ей живется во Франции, поэтому, наверное, ей не хотелось ударить в грязь лицом при первой же встрече. Трофимова с Борей жили в блочном доме, вокруг стояли такие же дома — почти как в новостройках в Ленинграде, и лифт был такой же грязный, весь исписанный и изрисованный.

Они с Трофимовой зашли в маленькую прихожую, причем дверь была открыта, а на пороге лежал огромный ротвейлер, размером с небольшого теленка.

— Видишь, мы поэтому и двери не закрываем, — пояснила Трофимова, — его и так все соседи боятся.

Тут из комнаты вышла еще одна собака — ризеншнауцер, а за ней еще одна — овчарка. Маруся удивилась, почему Трофимова держит столько собак, но та ей пояснила, что Боря работает охранником на одном заводе, и собаки ему просто необходимы, да к тому же Трофимова их очень любит. Собаки окружили Марусю и молча мрачно и враждебно смотрели на нее. Марусе стало не по себе, хоть она тоже любила собак. Она захотела погладить ризеншнауцера и уже протянула было руку, но Трофимова закричили:

— Не трогай! Она терпеть не может чужих!

Маруся в ужасе попятилась, а Трофимова, загнав собак в кухню, провела ее в комнату. Там на полу у телевизора сидел небольшого роста мужичок с черными волосами, в джинсах, и играл в компьютерную игру.

— Вот это мой муж, Борька, — познакомься, — Трофимова подтолкнула Марусю вперед. Но Боря даже не повернул голову, и не обратил на Марусю ровным счетом никакого внимания. Он был весь поглощен игрой.

— Черт, — пожаловался он вслух, неизвестно к кому обращаясь, — вот эти ниндзи никак не могут пройти через эту гору, им эти мудаки мешают, а звездочки уже все кончились, блядь!