Маруся Климова - Морские рассказы

У нас тогда плавала дневальной Ленка Прокофьева. Нельзя сказать, что она была красавица, но так, ничего, такая полная и молодая, двадцать четыре года. Старпом к ней подвалил и спрашивает: «Хотите сладенького?» Она сразу поняла, в чем дело, обычно баб потом приглашали ночью посетить капитанскую каюту, но ей-то этого не захотелось, уж очень Боров был отвратительный. Не каждый захочет применять оральный способ возбуждения и при этом нюхать каловые массы, хотя, конечно, находились бабы, которые из необходимости этим занимались. Поэтому Прокофьева после того раза в рейс на «Павлове» уже не пошла, ее списали. Ведь команду набирает капитан, и если он против того или иного члена, тут уже ничего не поделаешь. Так что для Прокофьевой с того раза заграница кончилась. Старпом, кстати, тоже ему был нужен особый, то есть он сам должен был заботиться о том, чтобы капитан в рейсе спал не один, а с бабой. И еще ему, то есть Борову, нужно было массировать простату, потому что у него механизм уже плохо работал. Ну естественно, он бабам платил, немного, правда, потому что он был до ужаса скупой и платил, конечно, не из своих, а из представительских. А на представительские он, вообще-то, должен был закупать хорошие сигареты и выпивку для иностранных агентов, шипшандлеров, которые приходят на борт и подписывают контракты. А он все представительские экономил, а агентов угощал сигаретами «ТУ» или «ОПАЛ» и предлагал им слипшиеся леденцы в жестяной коробочке. Ну агенты, конечно, в основном курили свои, а некоторые еще это делали так подчеркнуто-брезгливо. Ну а Борову-то на это было плевать, ему главное — сохранить валюту для себя. Из этой валюты он и платил бабам. Насчет мужиков не знаю, может, он был и не против того, чтобы ему вставили в кормовой отсек, особенно, если бы это был какой-нибудь здоровенный лось, вроде нашего «Говорящего Полена» — так мы звали старпома. Он был тупой и не догадывался обслужить начальство. Только один раз наш докторишка случайно заглянул к нему в каюту и увидел, как он пердолил в пухлую попку камбузника. Конечно, докторишка предварительно постучал, но Говорящее Полено, может, не слышал, уж очень он был поглощен этим занятием и так сопел, старался, значит. Он докторишку не заметил, и тот тихо прикрыл дверь и пошел себе дальше по своим делам. А Боров в то время очень скучал и просил найти ему специалистку, чтобы ему помассировали простату, а то, якобы, длительное воздержание вредно.

Вообще, у него всегда была постоянная баба, которая с ним плавала, это как бы его вторая жена, и все про это знали, и даже его первая жена, которая на берегу. Это все капитаны так делают, исключений практически нет, во всяком случае, я об них не знаю. А в тот раз, по-моему, та его баба в рейс пойти не смогла, придатки у нее заболели, что ли, наверное, наградил ее Боров каким-нибудь трипаком, ну а ему в целях здорового образа жизни необходимо было регулярное сношение, а Говорящее Полено помочь ему не догадался.

О том, что рассказал мне докторишка, я поставил в известность соответствующие органы, потому что это уж ни в какие рамки не лезет — с бабами еще туда-сюда, но гомосечиться прямо на судне — это уж вообще.

Да только почему-то никакой реакции не последовало. Он так и остался старпомом, наверное, Боров его защитил, а может, они с ним все же договорились. Может, его, конечно, вызывали, куда надо, и отечески пожурили — не знаю, мне об этом ничего не известно.

А сейчас этот Боров уже умер, довольно давно. Те, кто был на похоронах, говорят, что и в гробу от него воняло так же, как при жизни, просто рядом стоять было невозможно.

Кок — человек очень важный на судне, потому что от него во многом зависит настроение команды. Если он приготовит какое-нибудь дерьмо, то у людей весь день плохое настроение, а если накормит команду хорошо, то все весь день веселые и бодрые. Поэтому я лично очень внимательно относился к этому вопросу. Наш старый кок, которого мы все уже давно знали и к которому привыкли, внезапно решил попытать счастья в чужих краях, погнался, так сказать, за длинным рублем, короче, пошел плавать «под флаг». И вот остались мы без кока, а нам скоро в рейс идти, и время уже поджимает, так что особенно не повыбираешь. Наш старпом забегал, засуетился, ему в кадрах предлагали каких-то там коков, но он все хотел найти получше, чтобы отличиться и чтобы его капитан похвалил. А время идет, и до выхода в рейс остается все меньше дней. И буквально за день до выхода в море, когда мы уже решили, что быть нам без кока, прибегает старпом, очень возбужденный, и кричит: «Нашел, нашел! Прекрасный кок, вы меня за него благодарить будете!» Капитан его похвалил, но как-то формально, как будто ему наплевать и на кока, и на все остальное, а я сразу подумал, что что-то тут не то, уж лучше бы мы в кадры обратились, а то брать неизвестно кого — потом хлопот не оберешься. Но я ничего на сказал, поскольку старпом его уж так расхваливал, да мне и не хотелось человеку настроение портить — пусть погордится. Привел он кока — парня лет тридцати с небольшим, на вид приличного. Он сказал, что раньше работал в каком-то там ресторане, что готовить умеет все и делает это профессионально. Так все, вроде бы, с виду было прекрасно и замечательно, но у меня почему-то было нехорошее предчувствие, я совершенно не доверял этому коку и в рейсе ожидал от него больших неприятностей.