Наталья Ключарева - Деревня дураков (сборник)

– Эй, парень! – окликнул Митю шофер отъезжавшей «газели». – Чего круги нарезаешь? Поехали!

Митя на ходу запрыгнул в открытую дверь.

– До кудова тебе?

– До конца! – выдохнул Митя и почувствовал невероятное облегчение.

Но стоило «газели» повернуть на соседнюю улицу, Митю опять одолели сомнения. А не в Марьино ли он едет, откуда сбежал сам омоновец Тютиков? А может, в жующее и чавкающее Кулебякино? Да и есть ли там школа? А если есть, то нужен ли им историк? И нужен ли где-нибудь вообще именно он, Митя?

«Газель» меж тем выбралась из райцентра и затряслась по проселочной дороге. Митя засмотрелся на высокие полевые цветы голодными глазами горожанина и забыл обо всем на свете.

Порой посреди чистого поля возникали остановки, похожие на мавзолеи древней цивилизации – монументальные, странной формы, украшенные грубыми узорами или наполовину осыпавшимися мозаиками, где угадывались трубящие в горны то ли пионеры, то ли герольды, то ли ангелы.

На одной такой остановке сидел человек без головы. Митя отшатнулся от грязного стекла, в которое всю дорогу стукался лбом, стараясь получше рассмотреть пейзажи. Но, приглядевшись, понял, что человек просто натянул на голову куртку, застегнутую до самого ворота, и спит внутри, как в скворечнике.

Однако неприятное впечатление не уходило, и привычная тоска выдернула Митю из солнечного дня и бросила в свои сырые застенки.

«Газель» медленно, вздрагивая всем телом, карабкалась в гору. По обочине шла молодая женщина в черном городском пальто, таком нелепом на фоне цветущих полей. Еще нелепее были высокие каблуки, с которых она при каждом шаге соскальзывала то в одну, то в другую сторону, по-птичьи взмахивая руками, чтоб не упасть. По неуверенному, пунктирному рисунку ее походки Митя понял, что дело не только в неудобной обуви. И тут же – с тяжелым стыдом – увидел, что все пальто облеплено придорожным сором: соломой, сухими листьями, а на спине – как нарочно – болтается обертка от мороженого. Женщина плакала, сморкалась в кулак и вытирала о себя пальцы.

Тут «газель» резко вильнула вбок, и Митя едва не вылетел в проход.

– Во дают, черти! – заорал водитель, выкручивая руль.

С другой стороны, прямо по проезжей части, брел на полусогнутых непослушных ногах мужчина невнятной наружности. Он то и дело наступал на волочащийся по земле конец синего клетчатого одеяла, в которое был завернут грудной младенец, – и тоже плакал.

– Опять Пахомов у своей шалавы дите отбирает, – зашумели пассажиры. – А сам-то! Того гляди выронит!

– Остановите! – слабо крикнул Митя.

– Рано тебе еще! – шофер мельком глянул на него в расколотое зеркало и прибавил скорость.

Весь оставшийся путь Митя так и сяк крутил в голове эту фразу. То ли рано лезть непрошеным помощником в чужую беду – не дорос еще, только хуже сделает. То ли рано вмешиваться в здешнюю жизнь, не зная ее подробностей и подводных течений. Кто этот Пахомов? И кто эта женщина? И что творится между ними – у всех на глазах, но никому, кроме них двоих, неясное?

– То рвался выпрыгнуть, а то не выгонишь! Приехали! Слезай! – позвал водитель, и Митя, очнувшись, увидел, что «газель» стоит посреди большого села, что дверь открыта и в нее вот-вот влетит белая бабочка.

Митя спустился на землю, постепенно, как складной метр, разгибая свое длинное тело.

«Значит, он всего лишь имел в виду, что мне еще рано выходить».

– Эй, человек, а ты вообще к кому? – не отставал шофер, белобрысый парень в шлепанцах и обрезанных по колено спортивных штанах, которому явно не давала покоя невыясненная Митина личность. – К дуракам? Или к отцу Константину?

– Почему? – не понял Митя.

– А только к ним чужие приезжают. К остальным – я знаю, кого вожу.

– Какие дураки? – продолжал выспрашивать Митя вместо того, чтобы прямо объявить, кто он и зачем приехал.

«Темнит чего-то очкастый! – насторожился парень. – Может, с проверкой? Да нет, кто такую тетерю по важному делу пошлет?»

– Там у нас, через поле, деревня дураков, – на всякий случай объяснил он. – Иностранцы за нашими психами присматривают. Набрали по интернатам – и сопли вытирают. За бесплатно. Вот мы и говорим – деревня дураков. Одни дураки с другими возятся. Блаженные – с клиническими. А я – Вова.

Парень безо всякой паузы перешел к знакомству, так что Митя не сразу догадался, зачем тот сует ему испачканную мазутом ладонь.

– Очень приятно. Митя, – сообразил он, и тут же осекся: не лучше ли было для солидности назваться полным именем-отчеством?