Скарлетт Томас - Корпорация «Попс»

В «Попс» я работаю не поэтому. До того, как получить эту работу, я не очень-то много внимания уделяла СМИ, брендам или игрушкам. Примерно три года назад кто-то из компании (Мак? Жорж?) решил, что «Попс» нужно устроить охоту за талантами, дабы найти «новый тип креативщика». В то время я составляла кроссворды для скромной, в один разворот, воскресной газеты. Я много лет пробивалась наверх в мире кроссвордов, и у меня появилось собственное кодовое имя и выработался особый стиль, который постоянные читатели могли идентифицировать. Время от времени я получала письма от какого-нибудь случайного «фана», хотя работа моя была отнюдь не престижной. Я никогда не ходила в редакции газет, разговаривала с редакторами только по телефону и получала жалкие гроши. Почти всю жизнь я проводила в пижаме или, если мне нужно было выйти, в старых джинсах. Если я и бывала на улице, то обычно тусовалась со своей подругой Рэйчел в Лондонском зоопарке, где та работает. Порой, если с деньгами становилось совсем туго или если одиночество вконец задалбывало, я подумывала реально устроиться на работу в зоопарк. Порой я подумывала написать книгу. Однако в основном моя жизнь состояла из кроссвордов и дедушкиного Большого Проекта. Эти вещи занимали все мое внимание.

Большинство составителей кроссвордов — ушедшие на покой приходские священники из Суррея или пожилые военные. Для своего возраста и пола я была уникум, и потому однажды стала героиней маленькой рубрики «Моя работа» в одном из воскресных бизнес-приложений. Рэйчел уже успела в ней засветиться и порекомендовала меня журналисту. Вскорости после выхода статейки мне пришло письмо из «Попс». Нам нужны люди с идеями, сказали они; люди, генерирующие свои идеи «нешаблонными» способами. Не приду ли я к ним для неформальной беседы? Тогда я не знала, какое место в компании они для меня приуготовили. Изобретателя головоломок для их видеоигр? Помнится, я робко мечтала о том, чтобы придумывать настольные игры или головоломки. Возможно, именно этого они от меня и хотели. Они не очень-то вдавались в подробности. Во время двух неформальных бесед, которые мы провели, разговор шел больше о способах генерации идей, и это изрядно сбило меня с толку. Тем летом, помнится, часто шли дожди. Дедушка лежал в больнице, а моя машина окончательно развалилась. Я повсюду колесила на автобусах, читая книжки про войну. Оба раза, что я ездила в Баттерси, я пропускала нужную остановку.

В конце концов корпорация «Попс» предложила мне место с по-настоящему высокой зарплатой и шансом реально ходить в офис и работать в команде. И того и другого мне как раз не хватало. Предстартовая инструкция была вполне обтекаемой. «Разработайте дизайн какого-нибудь товара, — сказали мне. — Внесите какие-нибудь предложения. Никто на вас не давит». Разумеется, мои первые идеи были совершенно убогими (уморительно смешными, как я сейчас понимаю), но давления действительно не было. Меня поощряли «влиться» в команду, наблюдать за тем, что и как делается, и учиться на собственных ошибках. Наконец я пришла к выводу, что мне стоит работать с тем, что я уже знаю; именно этот совет всегда получают писатели. Я давно дружила с секретными шифрами и потому внесла предложение разработать набор «КидКрэкер». Конечно же, я не просто «внесла предложение». Ребята в Баттерси постоянно придумывают, как оригинально, по-новому преподнести свои идеи остальным членам команды. Я сочинила маленькие рекламные объявления; они были зашифрованы. Идея мгновенно произвела фурор.

Мой дедушка, научивший меня всему, что я знаю о кроссвордах, криптографии и криптоанализе, умер, когда я работала над этим первым набором. Это не было неожиданностью, но все равно стало страшным ударом. В числе прочего он оставил мне свой незавершенный проект и кулон с выгравированным странным шифром, который я, по идее, должна была попробовать разгадать. Я не очень-то люблю думать о тех днях, и когда мне вспоминается дедушка, неуклюже сидящий на нашем старом буром ковре и щурящий глаза, чтобы разглядеть букву на фишке «Скрэббла», или двигающий ладью вперед по доске, мне до сих пор хочется разреветься.

Мак стоит на стилизованной под палубу сцене и говорит про объемы продаж за прошлый год — они высвечиваются на плазменном экране. Люди то и дело радостно вскрикивают или хлопают в ладоши, порой — небольшими группами, вероятнее всего, ответственными за тот бренд, что маячит на экране в эту минуту. О моих брендах Мак на презентации говорить не будет — ни один из них не был запущен в прошлом году, — так что я могу не напрягаться. Рассматриваю публику, ищу знакомые лица. Ближе к первому ряду замечаю Кармен и, конечно, Чи-Чи. Чи-Чи — что-то вроде злого гения, и она ответственна за главный зеркальный бренд «Попс», который называется «К». Идея зеркального бренда, когда впервые с нею сталкиваешься, может озадачить, ибо она, казалось бы, направлена против самой концепции бренда — ну, типа, зачем владеть огромным международным брендом вроде «Попс», как не затем, чтобы повсюду наклеивать свой логотип? Разве не логотип заставляет покупать игрушки? Что ж, почти всегда это так, за исключением случаев, когда вы продаете их демографической группе, не так давно окрещенной «анти-лого». Дети из этой группы, также названные в одном маркетологическом исследовании «крайними», тоже располагают деньгами и хотят тратить их на маленькие, независимые бренды.