Ибрагим Хараев - Кровная месть. Чеченская вендетта

Руслан медленно развернулся и пошёл в сторону лужайки, сел на траву, подогнув под себя ноги. На память вдруг пришли дни, когда он уходил в армию…

Когда Руслану исполнилось восемнадцать лет, ему, как и всем его сверстникам, пришла повестка в армию. Защиту Родины он считал своим долгом. И ему очень хотелось попасть в Афганистан, чтобы сражаться там против врагов.

Руслан никогда не опаздывал и явился к кабинету военкома Воронина ровно в назначенное время. Он уже хотел открыть учебник английского, чтобы скоротать время в ожидании, но увидел, как по коридору, чуть прихрамывая, идет сам подполковник – высокий, подтянутый человек лет пятидесяти.

– Вы ко мне, молодой человек?

– Так точно, товарищ подполковник! – Руслан вскочил.

– Ух ты, глянь на него, воин! Твоя фамилия… – он попытался вспомнить, – проклятая контузия. Так как твоя фамилия, воин?

– Дадиев, товарищ подполковник.

– Да, точно, Дадиев. Ну ладно, проходи, поговорить надо. – Они вошли в кабинет. – Небось, на гражданке хочешь остаться, а?

– Никак нет, товарищ подполковник!

– Да что ты заладил «товарищ подполковник, товарищ подполковник». Ещё не в армии, успеешь, – он улыбнулся. – Кто тебя этому научил? Дорофеев, что ли?

– Так точно… Да, товарищ подполковник!

– Тот ещё орел. Всё такой же строгий?

– Да нет, он очень хороший, мы его все уважаем.

– Знаю, знаю, его студенты особенно хороши: собрать, разобрать автомат Калашникова умеют отлично. Сам-то за сколько справишься, а?

– За пятнадцать секунд.

– За сколько? За пятнадцать секунд?

– Так точно, товарищ подполковник!

– Ты знаешь, какой норматив на «отлично»?

– Знаю, от восемнадцати до тридцати секунд.

– И что? Зачем тебе так быстро собирать его, а?

– Ну как же, товарищ подполковник, если на войне надо будет рожок поменять, ну, или затвор заклинит. Там надо всё по-быстрому.

– Причём тут война? Ты что, служить идешь или воевать? – Офицер вдруг задумался. – Хорошо, спрошу тебя прямо: ты где хочешь служить?

– В Афгане, товарищ подполковник.

– Етить твою мать, ещё один герой… – сказал Воронин, закуривая сигарету. – Слушай, я там четыре года провёл. Ты видишь, что у меня с ногой? Видишь? – раздосадованный, он встал из кресла.

– Да.

– Так вот, я там на мине подорвался. Со мной понятно, я сам этот путь выбрал давным-давно. А тебе-то чего неймётся, а? Зачем тебе Афган?

– Ну, вы же там были, да и другие ребята защищают там нашу родину.

– «Там» это ты правильно сказал. Там, а не здесь. Родину обычно защищают на своей земле, а если ты воюешь где-то на чужой, то я сомневаюсь, что это защита Родины. В общем, слушай меня, умник. Садись и давай поговорим, как мужчина с мужчиной.

– Давайте, – сказал Руслан, всё ещё не понимая Воронина.

– Через год я ухожу на пенсию. Я, как и многие другие, совершал и хорошее, и плохое. Мне уже пятьдесят, я прожил больше половины своей жизни, как говорится, стою одной ногой в могиле. Я дал себе слово, что за этот год я сделаю всё, чтобы мальчишки, особенно такие, как ты, не попали на войну, в Афган. Ты меня понял?

– Почему «такие, как я»? Я что, хуже других?

– Нет, ты не хуже и не лучше. Ты – сирота. Вот, смотри, – он достал пачку фотографий молодых парней. – Этих ребят больше нет. Они все погибли там, и четверо из них были сироты. Как и ты, понимаешь? Они могли бы жить, жениться, завести свои семьи. Но их больше нет. Понятно, всех оградить от войны я не смогу. Но таких, как ты, я не отправлю, ты понял? – он потянулся за новой сигаретой. – В общем, через месяц будет отправка солдат на Сахалин. Это очень далеко, особенно от Афганистана. Будешь служить в стройбате, заработаешь денег, после армии они тебе понадобятся. И на этом – точка. Можешь идти. И ещё… Этот разговор – строго между нами, хорошо?

Руслан вышел из кабинета, чувствуя какое-то опустошение, – он так мечтал попасть в Афган. Но Юрия Андреевича он понимал, ведь подполковник желал ему добра. Плюс ко всему, только сейчас, в восемнадцать лет, Руслан впервые осознал себя сиротой. Он – один, и умирать в его планы не входило. Он думал: как только вернётся из армии, он обязательно, не откладывая, женится. Но прежде, конечно, он влюбится. И это произойдёт именно так, как было у его родителей, как рассказывала ему мама. Он вдруг принялся вспоминать родителей, как вспоминал в первые годы после их смерти. Ему хотелось жить, но сейчас на душе было так же, как в тот день, когда они погибли. Ему захотелось навестить их могилы, которые были рядом друг с другом, как и они сами были вместе всю жизнь, с самой свадьбы.