Ребекка Миллер - Частная жизнь Пиппы Ли

После недавней любовной рокировки отношения с Крэгом стали чуть более натянутыми. Думаю, он злился из-за фортеля, который я выкинула в гостях у Герба и Джиджи. Обычно наши с Терри переходы от парня к парню воспринимались спокойно и не напоминали конец романа. Неужели Крэга оскорбила прозаичность нашего разрыва? Нет, на глубокие чувства он не разменивался и дальше своего носа ничего не видел. Джед и Кельвин ожидали, что я переметнусь в койку одного из них, и при нормальном раскладе случилось бы именно так, но меня одолела непонятная усталость. Целую неделю после возвращения от Джиджи и Герба я, возвращаясь с работы, только и делала, что спала, — и, наверное, подобным образом пряталась от нового бойфренда. Спала я так крепко, что запросто могла не проснуться.

Герб позвонил в час дня, а на работе меня ждали не раньше девяти. В лофте никого не было, автоответчик сломался, и чертов телефон все звонил и звонил. Я с трудом выбралась из комнаты, потянулась к трубке, упала, прижалась к стене, попыталась закурить сигарету из мятой пачки, которая валялась под столом, и прошелестела «Алло!». Шея липкая, перед глазами расплывались пятна, я не могла стряхнуть с себя дремоту. Герб пригласил на завтрак. Даже в полубессознательном состоянии я понимала: соглашаться нельзя, ведь он явно и однозначно женат. Но Герб не шел из головы с тех самых пор, как назвал меня славной. Дабы показать, насколько он неправ, я решила с ним позавтракать.

Герб встретил меня как друг и покровитель. Накормил яичницей, напоил кофе и, дразня, назвал прожигательницей жизни, а я его — старым пердуном. После того завтрака мы стали часто видеться, ходили по городу, болтали и смеялись. Он считал меня забавной, я его — надежным. Однажды, когда дошли до Медисон-авеню, Герб затащил меня в дорогой бутик и заставил примерить черное платье для коктейля. М-м-м, ткань гладкая, шелковистая! В платье я выглядела совершенно потрясающе. Снять, скорее снять! Пока я мечтательно перебирала висящие на кронштейне шелка, как ребенок кости на счетах, Герб его купил. Еще он купил туфли, стопроцентно классические, на высоченной шпильке. Я знала, принимать столь дорогие подарки нельзя, к тому же считала их нелепыми, по меркам лофта чересчур сексуальными: слишком явно, вызывающе, ни иронии, ни изюминки — однако какое-то приятное волнение в них чувствовала. Ту неделю Джиджи проводила в Италии, и Герб пригласил меня на ужин.

В маленькой кабине лифта витал сложный аромат — гардения с нотками жареного чеснока. Я присела на пуфик. Его кожа холодила обнаженные лодыжки: я надела платье для коктейля, которое купил Герб. Накинув старый кардиган, я посмотрела на стены, обитые тяжелым пурпурным льном. Только размечталась о том, чтобы переехать в эту кабину, где уместились бы кровать, раковина и половичок, — лифт остановился прямо у квартиры Герба. А вот и он сам: на императорском лице улыбка, руки раскрыты в объятиях.

— Выглядишь великолепно! — объявил он.

Я проковыляла через порог в купленных несколько часов назад туфлях. Герб прижал меня к себе. На нем был коричневый свитер, мягкий, как кроличья шерсть, пахнущий свежими лаймами. Выбравшись из объятий, я огляделась по сторонам. По словам Герба, дом построили до Второй мировой, но Джиджи придала квартире современный вид — в отделке присутствовали и красный, и желтый, и синий. «Словно в интернате для детей с нарушенной психикой», — проворчал Герб.

Мы устроились на пунцовом диванчике, но не рядом, а подальше друг от друга, сильно смущенные, что оказались наедине в его квартире. На противоположной стене висела большая картина Ива Клейна — белое полотно с синими оттисками тел натурщиц. Герб принес шампанское и разлил по бокалам. Я была голодна, и алкоголь подействовал немедленно. Интересно, что сказала бы Сьюки, увидев, как я, разодетая в пух и прах — ее любимое выражение! — потягиваю шампанское? Наверное, задохнулась бы от ревности и восхищения. Когда мой бокал опустел, Герб наполнил его и предложил чипсы.

— Горничную я отпустил домой, — проговорил Герб, — поэтому придется справляться своими силами. Извини, первоклассного сервиса не получится.

— Ничего страшного, — пролепетала я. Все мысли были о его широкой груди, мягком баритоне и просторных вельветовых брюках. Мистер Браун носил именно так, не в обтяжку, а свободно… «Неужели дело в брюках? — недоумевала я. — Они меня сюда привели?» Откуда ни возьмись, появилась сонливость, и захотелось прилечь. Я взяла из пакета немного чипсов и начала жевать.