Ксения Собчак - Энциклопедия лоха

Я намерена поговорить о «черных метках» - признаках, по которым можно безошибочно вычислить лоха. Но перед этим сделаю одно важное замечание. Кто, собственно, будет их вычислять? Кто, иначе говоря, мой читатель? Может быть, он и сам лох? Но ведь моя цель не в том, чтобы научить лохов находить друг друга в толпе: из предыдущей части книги мы знаем, что они и так отлично находят друг друга (как, например, Лох-Богач и Лох-Бедняк, или Лох Потерянный и Лох-Мыслитель). С другой стороны, идея внешнего наблюдателя, не участвующего в процессе, а лишь фиксирующего лошизм со стороны, полностью развенчана квантовой механикой: нельзя почистить селедку и не запачкаться. Все мы немножко лохи, потому и Господь наш заповедал: «Не судите». Единственное, чего я добиваюсь, - чтобы люди, зараженные вирусом в меньшей степени, чем другие, научились различать лоховство в себе и вокруг, не путали пшеницу с плевелами, а овец с козлищами.

Сколько же их вокруг, этих козлищ, скажу я вам - ой-ой-ой.

Впрочем, ближе к делу.

О том, что лоха (а особенно лохушку) можно вычислить по его (ее) вещам и вещицам, я поняла еще в беззаботном девичестве. Тогда я, конечно, видела картину крайне упрощенно: в моем мире существовали правильные вещи, принадлежавшие классным парням и прикольным девчатам, и их жалкие имитации, с которыми лохи и лошицы пытались - без малейшей надежды на успех - втиснуться в наш изысканный круг. Я полагала, что несчастные создания то ли не умеют отличать дерьмо от конфетки, а зло - от добра, то ли отчаянно стеснены в средствах и надеются, что и так проскочит. Узость и зашоренность моего создания - презренный вещизм и консумеризм, если уж называть пороки своими именами - извиняет только мой нежный возраст. Очень скоро я поняла, что дело вообще не в деньгах и не в дизайнерском чутье. Лохи отлично знают, что есть что. Знают, наверное, ничуть не хуже меня, а то и получше. Настоящие, вызревшие, расцветшие махровым цветом лохи просто ведут себя в соответствие с прямолинейной народной метафорой: «Зарекалась ворона говна клевать, да тянет на тепленькое». Прочитав сотни глянцевых журналов и даже кое-как научившись придавать себе поверхностный лоск, наши герои все же не могут удержаться от того, чтобы то тут, то там схватить какую-нибудь лоховскую вещицу, выдающую его с головой. В таких вещах как будто бы заключена таинственная сила, которая манит и влечет лоха: отказаться от них для чего так же немыслимо, как инфузории-туфельке противостоять фототропизму, то есть не плыть туда, где светлее. Это, видите ли, не инфузория решает: это давно уже решила за нее матушка-природа. Один из предметов, по которым можно безошибочно определить лоха - чехольчики и футлярчики. Лох просто обожает что-нибудь зачехлять (а потом, соответственно, расчехлять). Кажется, эта привычка появилась у лохов в конце прошлого века, когда в СССР появилась бытовая электроника с дистанционным управлением, и пульт к ней поставлялся в полиэтиленовом чехле. Его ни в коем случае не следовало вынимать из чехла, чтобы не поцарапать дорогую, престижную вещь. Нынешние футляры для мобильных телефонов - прямые наследники тех полиэтиленовых мешочков. В таком футляре лоховской телефон надежно защищен от случайных царапин. Сжимая в руках липкий, засаленный футляр, лоху приятно думать, что спрятанная внутри продвинутая техника прослужит ему долго-предолго, как и подобает дорогой, престижной вещи (отметим про себя, что мобильник у лоха наверняка слишком для него дорог, и испортить такую ценную вещь было бы обидно). С другой стороны, и сам футляр может быть для лоха предметом гордости - если он сделан, к примеру, из дорогой, престижной, ценимой лохами кожи.

Кожа - отдельная тема. Существуют на свете разные виды роскошных кож, способных подчеркнуть статус и оттенить вкус их обладателя: крокодиловая, аллигаторова, змеиная, ящерицына и многие другие. Но отчего-то ни одна из них не влечет лоха так, как кожа страуса. Любит лох страуса, хоть ты его режь. Гладкая, мягкая кожа страуса с пупырышками в тех местах, где из покойной птицы торчали перья - аксессуар, по которому лоха можно вычислить даже в темноте, на ощупь. Иногда смотришь на человека: любо-дорого поглядеть, хорошая на нем обувь и правильный ремень, и ремешок от часов ничему не противоречит, а лишь вторит общей теме приятным контрапунктом. Но вот приходит время расплачиваться по счету, и тут краешком глаза ты увидишь его бумажник из кожи страуса, ярко-горчичного цвета. Он и сам, похоже, не рад, что родился на свет таким любителем страусиного шика, прячет свой бумажник, не афиширует. Покупал, можно сказать, не ради престижа, а для себя - по велению сердца. Но нельзя вечно подавлять свою природу, загоняя ее в подсознание - как учил нас великий Зигмунт Фрейд, чем дольше прячешь то, что у тебя внутри, тем эффектнее оно потом полезет через уши, загрязняя окружающую среду. Так и разыгрываются сцены, подобно той, что я описала в предыдущей части - когда знакомый мой Давид Каплан в новогоднюю ночь разбрасывал из страусиного портфельчика пачки денег, и душа его пела.