Ольга Романова - Бутырка. Тюремная тетрадь

Газеты здесь получают далеко не многие, их передают из камеры в камеру — как, наверное, в свое время самиздатовские издания. Газеты читают и пытаются осмысливать происходящие вокруг события не только арестованные по экономическим статьям, но и разбойники (ст. 162), воры (158) и другие. Я приведу полностью, с сохранением особенностей орфографии, маляву, полученную по «дороге» от одного разбойника-рецидивиста. «Александр, надеюсь ты в добром здравии и хорошем расположении духа. Всем, кто близок по духу, слова добрые в сердца от души. Братуха, у меня есть к тебе просьба в том плане, быть может у тебя есть возможность и ты имеешь в наличии какую-нибудь прессу, имея ввиду газеты, журналы или, быть может, кроссворды. Общения как такового не хватает, чувствую, что мозг атрофируется. Память становится плохая. Без информации мозг перестал уже нормально работать. Будь проклят кто век от века тюрьмою хочет исправить человека. Братуха, башню уже начинает подрывать, тут еще в Библии Книгу проповедника Екклесияста прочитал. Короче мозги скоро вскипят. Как не хочется стать дибилом, это и грузит. Ну да ладненько, дай Бог, чтобы и тебе тоже здоровым остаться и чем быстрее мы будем на воле, тем лучше».

А вот выдержки из сообщения (малявы), которую я получил от одного человека после прочтения посланных мною газет. «Прочитал первое честное мнение о нашем ТВ, в котором отмечалось, как все СМИ не заметили бунтов в Приморском крае и кризиса. Может быть, наконец, скоро девиз «Да здравствует Путин!» сменится на «Ребята, давайте работать» (Хотя многие сочтут это призывом работать в ФСБ). Кризис в кошельках, кризис в умах, что четко видно на примере Бутырки. Не только у униженных и оскорбленных зеков проблемы — болезнь стукачества (особенно в известных нам камерах), но и в головах людей, присматривающих за нашей сохранностью, дай Бог им здоровья».

Надо отметить, что все, кто читает в тюрьме прессу, настроены крайне оппозиционно к действующей власти. Здесь не чувствуется дыхание кризиса, но видна невооруженным глазом вся фальшь чиновников, которые убеждают, что все под контролем. От этого становится как-то жутко, неужели все настолько плохо!

31.12.2008

Скоро Новый год. Новогоднее настроение пока не ощущается. Мы в камере вдвоем. Незадолго до ужина моему сокамернику сказали собирать вещи, будут переводить в общую камеру. Пришли и за мной. Долго вели по темным коридорам, пока не очутились в небольшом помещении, где было тепло и очень светло. Налили стакан вина — стали провожать старый год, закусили, чем Бог послал. Получил новогодние подарки от жены, которые в силу погоды были особенно кстати — теперь у меня самое теплое одеяло на централе.

Перед Новым годом, часа за два, в камеру закинули двух новых ребят. Их перевели из общей камеры. Так что новый год будем встречать втроем.

Самое приятное в этом празднике здесь — это возможность позвонить. Праздник прошел тихо, по-трезвому.

02.01.09

Чувствую, что дыхание кризиса начало проникать и в эти стены. Сегодня старшой по дороге в баню стал интересоваться перспективой роста курса доллара и ценой барреля нефти в 2009 году. На мой вопрос — зачем — он ответил, что уже стало тяжело. Он хочет знать, когда уже будет лучше. Я отвечаю, что, по моему мнению, будет только хуже. Доллар подползет к 40 рублям, а баррель не будет подниматься выше. Для старшого это был шок. Куда же хуже, спросил он сам у себя. Меня поразила информированность старшого, не хватало только вопросов об индексе Доу-Джонса и ценах на тройскую унцию золота.

09.01.09

Сегодня был очередной обыск. Нашли телефон, а зарядку нет. Предположили, что мы заряжаем телефон через телевизор?! Отключили горячую воду, так как «не положено». Без горячей воды становится прямо как в тюрьме — холодно.

10.01.09

Вызывали в оперчасть, мы заранее договаривались, что один из моих сокамерников «возьмет» телефон на себя, так как это один из основных запретов в тюрьме. Можно легко угодить в карцер. Так и сделали. Вот только опер стал угрожать моему сокамернику, говоря, чтобы тот сдал того, чей телефон, так как в нем нашли наркотики и это статья. Сокамерник не сдался. Мой — и все. Через несколько часов меня привели к замначальника тюрьмы по оперативной работе, с которым конфликтовал Алексей. Поговорили по душам. Я еще раз напомнил ему о несоответствии законов реалиям жизни и духу времени, а также о несоответствии многих условий содержания здесь даже этим законам. В частности, что очень много людей здесь, в тюрьме, в том числе среди моих бывших сокамерников, имеют разрешения судов на телефонные звонки. Однако в тюрьме нет технической возможности обеспечить данную норму, что ущемляет права заключенных. В конце разговора мой собеседник, г-н Г. сказал: признайся, это же твой телефон нашли у вас в камере. Мне не нужно отправлять тебя в карцер — мне нужен канал, по которому телефоны попадают в тюрьму. Я ответил, что если его подчиненные перестанут говорить глупости и угрожать моим сокамерникам, то я готов буду лично сказать, что да, телефон мой, но канал я не выдам, пока технические возможности тюрьмы не будут соответствовать нормам закона (в области телефонных звонков). А когда эти нормы будут выполнены, у меня не будет причин заносить телефоны. В общем, договорились, чтобы у меня больше телефон не находили, тогда и вопросов не будет. А этот эпизод забыли. Хороший, нормальный для меня вариант, с учетом того, что 26.12.08 у меня уже изъяли один аппарат прямо из кармана брюк. То есть я уже должен был получить два карцера. Но нормальные человеческие отношения сделали возможным жить нормально. Конечно же, телефоном я буду пользоваться, но гораздо аккуратнее.