Андрей Рубанов - Психодел

Он сел рядом с ней, придвинул ближе огромную пепельницу, закурил.

– Нет. Всё наоборот. Город – территория хаоса. Чем дальше от города – тем больше порядка. Порядок – это черная дорога, вонючие грузовики. Женщина сидит дома, а мужчина едет к ней, в дыму, в грязи, в мазуте, через ночь, через пустыню – вот настоящий порядок, Мила. И этот порядок установлен не людьми. Не мужчинами, не женщинами. Так налажено Богом и природой, во времена, когда не было еще ни мужчин, ни женщин – а только самцы и самки.

– О боже, – сказала Мила. – Прекрати немедленно. «Самцы», «самки» – фу. Примитивно, неинтересно.

– Прекращаю.

– У тебя опять травой пахнет.

– Да. Пахнет. Потому что я ее курю. Траву. Хочешь – и ты покури...

– Лучше вина налей.

Он поморщился.

– Весной вино не идет. Красное для зимы, белое для лета – а весной я пью портвейн. И тебе советую. Проверено годами практики.

– Тогда и ты выпей, – велела Мила. – А то я буду пьяная, а ты обкуренный, каждый на своей волне, так неинтересно...

Кирилл укоризненно покачал головой.

– Что ж ты так плохо обо мне думаешь? Мы поймаем одну волну. Я прослежу. У нас будет наша общая волна. Тебе понравится.

– Верю.

Мила сделала глоток сладкого густого порто, рассмотрела черную бутыль, вспомнила Мудвина, Монахову с блестящими глазами и всё, что было потом: исчезновение подруги, поиски и обнаружение – отважная дамочка двое суток зависала у нового любовника.

А началось тоже со стакана портвейна.

Наверное, людоед прав: есть в портвейне что-то такое, чего нет ни в буржуазном вине, ни в аристократическом коньяке, ни в универсальной простонародной водке.

Еще вспомнила собственное любопытство и даже легкий приступ восторга. Подруга решительно сбежала от богатого сожителя к небогатому спортсмену, никакой любви, обыкновенное весеннее приключение, история из жизни современных бодрых девушек, доживем до старости – будем вспоминать и смеяться...

Посмотрела на Кирилла. В полумраке людоед выглядел малореальным. Казалось, сейчас криво улыбнется и повиснет меж полом и потолком, не выпуская бокала из руки. «А этого – подумала – как вспомню? С каким чувством? Кто он мне? Зачем нужен? Почему ушла сегодня от хорошего Бориса и пришла к плохому Кириллу? Потому что девочки, типа, любят плохих мальчиков? Так он и не мальчик уже. И вообще не человек. “Плохой”, “хороший” – это не про него; нечисть, вурдалак с безволосой грудью, умный, тихий, идеально замаскированный под мирного обывателя; не теплый, не холодный – посторонний, не от мира сего, такой не будет, как Дима, реплики в “Твиттере” вывешивать, такому только натуральное подавай, живое, теплое...»

Сделала еще два глотка. Решила: если охмелею, обратно поеду на такси, машину здесь брошу. Машина резко потеряла в обаянии, ненадежная, маленькая, упырь прав, на такой машине из города выезжать нельзя.

– Слишком тихо, – сказала она. – Включи музыку.

– Какую?

– Неважно. Радио.

Людоед нашарил пульт, и меж стен запрыгал голос Мадонны, женщины со слабым голосом и сильным характером, – но песенка быстро кончилась, и забренчала натужная реклама элитного коттеджного поселка; этой весной всё больше появлялось рекламы элитного и престижного, по ломовой цене; кризис кончился, он никому не был нужен, всем хотелось назад, в 2008-й, умеренность не прижилась, никто не пересел на велосипеды, не переехал из трехкомнатных в однокомнатные.

– Налей еще.

– Не налью, – сказал Кирилл. – Тебе больше не надо.

– Я сама знаю, сколько мне надо.

Людоеда никак не тронула ее грубость – он миролюбиво кивнул.

– Конечно. Не спорю. Только... со стороны виднее.

Мила скинула туфли, забралась с ногами на диван.

– И что же тебе видно? Со стороны?

– Ты устала и раздражена, – сказал людоед. – Сегодня ты села в машину и поехала, но не в гости ко мне, а просто – куда глаза глядят. Отвлечься, сменить картинку перед глазами. Была бы под рукой подружка – ты бы поехала к подружке. Засели бы в каком-нибудь уютном месте и напились. Но подружке – не до тебя... Зато Кирилл на месте, дома сидит и всегда рад видеть... И ты поехала к Кириллу.

– О боже. Откуда ты знаешь про подружку?

– Борис рассказал.

– Я всегда знала, что мужики – сплетники хуже баб.

– Может быть. Только я не мужик, а ты не баба. И вообще, меня эти ваши молодежные истории не касаются.

– Врешь! – сухо сказала Мила. – Тебе интересно. Хочешь, я познакомлю тебя с Димой? Отдам его тебе? На съедение?