Эмилия Прыткина - Свадебный переполох

– Сколько тебе лет, Арусяк? – спросил дядя Вано, и в его голосе почувствовались нотки раздражения.

– Двадцать три, – нараспев сказала Арусяк, – двадцать три, двадцать три… А где, кстати, дядя Аршак?

Сказав последнюю фразу, Арусяк хлопнула себя по лбу и замолчала. До нее наконец-то дошло, что добрые армянские дядьки церемонились с ней, потому что подумали, будто она маленькая девочка, которая сидит в лифте и трясется от страха. Опасения ее подтвердились через минуту, когда интонация дяди Вано резко изменилась и вместо сюсюканий Арусяк услышала все, что Вано думал о ней, ее родителях, тете Офелии и президенте Роберте Кочаряне. При чем здесь президент, она так и не поняла, но решила не гневать мужчину и дать ему высказаться.

– Стыдно тебе должно быть! – было последнее, что она услышала перед тем, как Вано выключил связь.

«Ну и черт с тобой, – подумала Арусяк, которой к тому времени было по колено не то что море, но и Атлантический океан. – Надо взять себя в руки, главное – не паниковать, меня скоро вытащат, надо вспомнить что-то хорошее, я не задохнусь», – повторяла она про себя, понимая, что до прихода спасителя в лице дяди Аршака надеяться ей не на кого, разве что на Господа Бога.

Через три минуты послышался топот, взволнованный голос Офелии и кряхтение Ованеса.

– Арус, ты там? – послышался голос тетки.

– Тут я, тут, – ответила Арусяк. – Вытащите меня, а? Я уже устала, да и вино заканчивается, м-да.

– А чего ты в соседний подъезд пошла? Мы тебя уже обыскались! – поинтересовался Ованес.

– В соседний? М-м… перепутала… – вздохнула Арусяк.

– Арусяк-джан, сейчас, сейчас вытащим! Дядя Аршак тебя вытащит и сам отведет к родителям, таким людям нельзя детей доверять, – грозно сказал еще один голос, судя по всему, принадлежавший дяде Аршаку.

Последняя фраза, видимо, была адресована Офелии и Ованесу.

– Отойди от двери, – ласково сказал Аршак.

Арусяк подошла к стене лифта и прижалась к ней. Через минуту двери открылись, и она увидела залитую светом лестничную площадку, на которой стояли Ованес, Офелия и дядя Аршак.

– А где Арусяк? – удивленно спросил Аршак.

– Это я, – ответила Арусяк и виновато посмотрела на Аршака.

Буквально через секунду она убедилась, что красноречие дяди Вано – детский лепет по сравнению с Аршаковым.

– Хватит орать! Это вообще-то ваша работа – людей вытаскивать, – махнула рукой Офелия.

Ованес порылся в бумажнике, достал деньги и вручил их Аршаку. Аршак пересчитал купюры и заметно подобрел:

– Взрослая девушка, а ведешь себя как маленькая. А мы перепугались, думали, что ребенок один в лифте застрял.

– А если бы не перепугались, то и не приехали бы так быстро, а сидели бы и резались в нарды до потери пульса. Знаю я вас, – укоризненно сказала Офелия.

– Простите меня, – прошептала Арусяк и увидела, как Офелия, Ованес, Аршак и стены подъезда вдруг стали медленно наклоняться. – Смешные… – Арусяк улыбнулась и плюхнулась на пол.

Что было дальше, Арусяк не помнила, зато Офелия запомнила на всю оставшуюся жизнь, потому что когда в одиннадцать часов вечера Петр, взволнованный пропажей дочери и любимой сестры, уже собрался бежать в милицию, в дверь позвонили. На пороге стоял таксист, держа на руках пьяную Арусяк, которая заснула у него на плече. Позади таксиста стояла Офелия и тряслась от страха.

– Тяжелая, – хмыкнул таксист, положив Арусяк на кровать. – Молодая, а так напилась. Стыдно.

– Ты о чем думаешь? – взревел Петр и грозно посмотрел на сестру.

Бедная Офелия дрожащим голосом стала рассказывать о вернисаже, продаже картины и о том, как Арусяк перепутала подъезды и застряла в лифте. Впрочем, Петру было не до ее рассказов. Полночи просидел он перед кроватью дочери, то и дело прислушиваясь к ее дыханию. Арусяк лежала на подушке с блаженной улыбкой на лице. Ей снился ей любимый Харьков, уютная комната и вазочка, полная эклеров. И как только Арусяк протянула руку к пирожным, из-за шторы появился Ованес, распахнул окно и стал протяжно дудеть в дудук. На его зов явились клоуны с картины Офелии и стали лихо скакать по комнате, кувыркаться и выписывать пируэты в воздухе. Под потолком медленно плыла Офелия и шипела зловещим шепотом:

– Следи за моим астральным телом, Арусяк, следи за телом!

– Не будет она ни за кем следить, она замуж выходит, – раздался вдруг громовой голос Хамест, которая влетела в окно вместе с клоуном, похожим на вампира.

– Пошла вон! Папа, прогони ее! – заорала Арусяк и проснулась.