Ада Самарка - Дьявольский рай. Почти невинна

– На вот полотенце. – Тыльной стороной указательного пальца вытер несколько соленых капель, текущих по моим щекам. – Ты вся дрожишь. Сядь, успокойся.

Не смотреть вниз.

Он такой настоящий. Обнаженный, с капельками воды, холодно поблескивающими на полуденном солнце на фоне пронзительно голубого неба.

Я сняла полотенце и протянула ему.

– Спасибо, я – только лицо.

И не отводит глаз. Расстилает на лежак.

– Ложись, полежи на солнце, согрейся.

Эти знойные короткие тени и жаркая сиеста.

Я вытянулась и закрыла глаза. Его руки легко, как маленькие шкодливые паучки, забегали по мне вместе с моими пупырышками, норовя прошмыгнуть на внутреннюю поверхность бедер, а оттуда чуть выше.

Когда ему это удалось, мне показалось, что я нырнула в теплое молоко с ванилью.

Упоительное сознание телесного волшебства раскачивалось, как маятник, над бесконечностью растущего блаженства. Я растворялась в великом духовном просветлении – мысли, достойные голов великих гениев, вальяжно плыли сквозь рассыпавшиеся блестки моего экстаза. Я находилась в мире сладкой оды, ошеломляющей симфонии, будто исполняемой целым оркестром. Вспомните стремительное движение пальцев опытного пианиста, вспомните дрожание среднего и безымянного на агонизирующей скрипичной струне. Тогда вы поймете.

Первые раскаты зефирного (или, быть может, очень пьяного) блаженства уже затронули физиологическую сторону моего существа. И совершенно внезапно, неописуемо подло всякое движение было прекращено. Я-то знала, что конец еще не наступил, так как ничто (пишу с придыханием) не может сравниться с мечтательной яркостью, даже определенной кисельной вязкостью совершенства оргазмов.

Адора, ощутив поразительный разрыв Альхена в своих детских недрах… нет… нет… это не то…

Нечеловеческим усилием воли я заставила себя открыть один глаз и была тут же ослеплена ярким солнцем и черным гладким силуэтом чуть ниже.

– Я тебя немножко помучаю, ладно? – сказал он в свое оправдание, будто прося прощения, обдувая мое лицо и шею и едва-едва касаясь губами покрывшейся испариной кожи.

– Хватит! – Я резко села.

Он немного отпрянул и встал. В миллиметре от моего лица.

– Угости меня.

– Обойдешься.

– Не будь злючкой.

Я аккуратно чмокнула его:

– Хватит с тебя. Некуда нам спешить… сам говорил.

Он аккуратно присел на свое прежнее место.

– Вся твоя беда в том, что ты не можешь расслабиться. – Мокрый палец пополз по моему животу, заинтересованно задержался, где загорелость переходит в незагорелость, потом проворно юркнул внутрь, повозился там немного и быстро нащупал нечто, которое неожиданно и нахально отправило меня в стремительный каскад конвульсий.

Я пыталась перенести это дух захватывающее падение как можно более сдержанно, но это было выше моих сил, и, теряя рассудок, размазывая по мысленной палитре все свои философские размышления, я воззвала ко всем, кто мог меня только услышать:

– Боже мой!!! Я умираю!!!

– Ой, – скромно сказал Альхен, облизывая палец.

Вообще-то, хочу поведать еще не онанирующему читателю, что следующим испытанием было нечто, завораживающе знакомое из сексуальной брошюры «Техника современного секса», где описание данной процедуры начинается со слов «Закиньте ноги партнерши себе на плечи». Когда это произошло (А мой Гепард сказал: «Сейчас я тебя лизну, чтобы помягче было…»), меня здорово тряхнуло.

– Одна моя знакомая сказала, что этого никогда не забудет.

– Ну что ж… посмотрим…

Потом он вроде проскользнул в меня, и, как в дурацком анекдоте, я сквозь подсолнухи с олеандрами отметила про себя, что ручки-то вот они! Крепко держат меня. И боли нет вообще.

– И все-таки ты меня трахнул, – прошептала я.

– А тебе что, не нравится?

Конец спектакля был увенчан снова той «сумасшедшей китайской штукой».

Обошлись без аншлагов – часы говорили, что прошло невозможных 240 минут, как я перепрыгнула грань недопустимого (вместе с балконными перилами).

– Я хочу, чтобы тебе это приснилось… – говорил он, глядя, как одеваюсь.

– Проводи меня лучше до «Юбилейного».

– Если ты мне только скажешь, что такое «Юбилейный».

– Жимская проходная.

– Нет. Я не хочу, чтобы нас видели вместе.

Когда мы шли по цветущей «Жемчужине», до судорог счастливые (а я еще и голодная), Альхен попросил меня познакомить его с моей сестрой. Точнее, это я сначала спросила (ожидая в свой адрес порыва сказочной лести) о его первых впечатлениях о блондинистой пуританочке. А они, эти впечатления, оказались весьма неожиданными.