Альфредо Конде - Человек-волк

С Хосефой дельце у меня вышло что надо. Когда она прочла письмо и решилась отправиться в путь в поисках своих сестер, она продала телегу за восемь дуро, свинью за пять, а корову оценила в восемнадцать дуро, которые я пообещал ей вручить сразу по приезде в Сантандер, поскольку корову я тут же забрал себе.

— Половина того, что выиграла Мануэла в королевской лотерее, принадлежит мне, из этих денег я тебе и выплачу все, что должен, — пообещал я ей, ни минуты не колеблясь.

Кроме того, я завладел двумя пудами кукурузы и десятью бочонками вина, которые потом продал по хорошей цене Доминго из Кастро-и-Габелану в самом Ребордечао, хотя теперь оба отрицают это, и я понимаю почему: надеются избежать еще большего зла, болтовни соседей, угроз со стороны правосудия и одновременно закапывают меня все глубже и глубже в полной уверенности, что таким образом избавятся от лишних неприятностей. Не мне винить их, но, о несчастные, я бы мог заставить их поплатиться за их ложь.

Сына Хосефы я увез несколькими месяцами раньше. Я сделал это с согласия его матери, которая сочла, что теперь-то я обязательно постараюсь найти ей работу вблизи от ее сына и сестер. Мы вдвоем убедили парня в необходимости отъезда, сказав, что он едет к своим тетушкам, чтобы отвезти им посылки и деньги. Ему было лет двадцать. Отделаться от него оказалось гораздо проще, чем я думал. Тогда я впервые как следует разглядел тело молодого самца.

Произошло сие в октябре 1850 года, насколько я помню, двенадцатого числа. Рассветало, и солнечный свет, проникавший сквозь листву каштанов, сиял каким-то прозрачным металлическим блеском, как бывает, когда дует северный ветер. Парнишка кутался в накидку из грубого коричневого сукна, которую позднее я продал священнику из Ребордечао, моему доброму другу. У меня всегда были прекрасные отношения с духовенством. Вот и теперь мой старый друг священник оказывает мне самую решительную поддержку и утешает как может. Я буду ему благодарен за это, пока жив.

Когда Хосефа обнаружила эту накидку на плечах у преподобного отца, мне пришлось соврать ей, что это я купил ее у парня, дав ему взамен пять дуро и пообещав отдать остальные деньги по возвращении из следующей поездки, и что мы с ним сделали это по взаимной договоренности, поскольку в тех краях, куда я его отвез, таких накидок не носят; таким образом, я оказал ему услугу. Все-таки меня не перестает удивлять поразительная доверчивость людей в тех случаях, когда им хочется принять сомнительный аргумент, который, окажись он ложным, не позволил бы им достичь желанной цели.

Думаю, излишне рассказывать здесь о других событиях и подробностях моей деятельности, ибо после всего изложенного их легко себе представить. Тем не менее в дальнейшем я все же поведаю о некоторых моих поступках и приведу имена, которые помогут подтвердить все, что я скажу. Но сначала все по порядку.

Алькальд Ласы дал свидетельские показания двадцать восьмого августа 1852 года, я хорошо помню эту дату, я вообще все хорошо помню. В полном соответствии с ролью алькальда, пекущегося о своих согражданах, а посему осведомленного обо всех их делах и бедах, он утверждал, что Бенита Гарсия и ее сын исчезли из дома приблизительно пять лет назад. То, что мне пришлось вернуться в Галисию, куда я был переправлен после ареста в Номбеле, и то, что я оказался в Ласе под охраной двух стражников из недавно созданной жандармерии, вызвало у меня неприятное удивление и смутное беспокойство. Я всегда бродил по родной земле, руководствуясь лишь собственной прихотью, ощущая себя хозяином самых извилистых и тайных троп, самых просторных долин, которые, впрочем, редко встречаются вдали от озера Ангела. Поэтому, когда в муниципальном совете Ласы стали меня допрашивать, я решил отвести жандармов на место событий, которое я хорошо помнил, к тому же это был повод подышать иным воздухом, нежели затхлый воздух моей камеры.

Я полагал, что, зная так, как знаю я, эту местность — гораздо лучше, чем любой молоденький солдат жандармерии, даже из тех, кто родился в краях близ Верина, где празднуют карнавалы, на которых уже сейчас происходит столько невероятных событий, а в будущем будет происходить еще больше, — так вот, зная наизусть все тамошние дороги, рощи и лесные чащи, умея, как умею только я, притворяться и изменять облик, было бы совсем уж нелепо, чтобы в какой-то момент мне не представилась возможность бежать. А там посмотрим, смогут ли они поймать меня. До Португалии оттуда рукой подать. А уж мои португальские клиенты сумеют избавить меня от преследователей, если я сам смогу избавить себя от цепей.