Пьер Бордаж - Евангелие от змеи

Вот кретины —думают, им платят не только за охрану, но и зато, чтобы носили за бабой ее бебехи. Грубейшая ошибка: вытащи сейчас Матиас свой глок, они не успели бы среагировать. Телохранителю выносливости и ловкости требуется ничуть не меньше, чем наемному убийце: руки должны быть свободны —всегда, следует быть начеку —всегда необходимо пребывать в боевой готовности, чтобы опередить соперника хоть на мгновение, —всегда. Эти двое, с их тупыми звериными лицами, тяжелыми кулачищами и угодливостью мальчиков с высшим образованием, не заметили бы подкравшуюся смерть, если бы не спустившаяся в этот самый момент по лестнице пожилая пара: они направились к женщине, приветствуя ее громкими восклицаниями.

На долю секунды жертва встретилась взглядом с Матиасом в тусклом свете холла, но он успел поймать выражение ужаса в серо-голубых глазах. Выражение затравленного зверя, который в каждом человеке, в каждом незнакомце видит хищника, палача. "Да-да, старушка, —пробормотал себе под нос Матиас, —ты угадала, правильно все просекла, именно я влеплю тебе пулю в лоб..." Он не знал, по какой причине боссы Романа решили устранить эту тетку. Да это и неважно, так или иначе, баба им насолила: возможно, она следователь прокуратуры, или адвокатша, или стукачка, или раскаявшаяся шлюха, знающая достаточно, чтобы держать "на крючке" кое-кого из крупных шишек.

Всю вторую половину дня он шатался по округе, купил в книжном магазине два комикса и видеокассету с мультфильмом, поздно вечером поужинал в маленьком китайском ресторанчике, пропитавшемся запахом сои. У Матиаса не было ни четкого плана, ни даже мысли о том, как он будет действовать, зато точно знал когда —конечно, ночью, вернее, в тот странный, зыбкий час, когда умирающая ночь и нарождающийся день сливаются воедино в грязно-сером объятии, когда даже самые внимательные и цепкие расслабляются, когда любая мысль сама собой превращается в сон, в мечту.

Он был настоящим сыном ночи, существом, питающимся мраком, так что решение выплывет из темноты, как подарок его матери и любовницы. Она ни разу его не предала, всегда уберегала от безумств и ошибок, скрывая от глаз людей и света их фонарей. Она предупредит его, когда настанет час великого потрясения, когда она решит задуть могучим дыханием огонь жизни на Земле.

Он устроился в кафе, заказал минеральную воду, почитал, поиграл на автоматах, увидел, что легавые отбыли с дежурства, —наверняка считают, что ангелы смерти, как и они сами, работают в строго отведенное для этого время, в одиннадцать, оставив деньги за содовую на столе, гибкой тенью скользнул во внутренний двор и затаился в темноте поблизости от двери на лестницу D, закрытой на кодовый замок. Ждать ему пришлось недолго —не прошло и часа, как перед дверью оказалась парочка, явно живущая в доме. Оба были возбуждены до невозможности и, полагая, что никто их не видит, принялись обжиматься, шаря жадными руками по одежде друг друга. Просто невероятно, до чего громко могут звучать в ночи вздохи, шуршание шелка и нейлона, чмоканье поцелуев и шлепки потных ладоней по влажной от возбуждения коже! Матиасу даже показалось, что перевозбудившийся мужчина, сопящий, какумирающий от жажды пес, овладеет своей спутницей прямо на улице, у стенки, но женщина возмущенно закудахтала, одернула юбку, запахнула полы блузки и начала набирать код.

Матиас запомнил комбинацию, она несколько раз сбилась.

Привычка: когда он в одиннадцать лет стал членом своей первой банды, ему поручили запоминать —на взгляд —коды входных замков.

Он подождал еще полчаса, пока не погас свет на лестнице, а когда теплый ветер загнал тучи на серпик молодой Луны,проник в дом.

Матиас бесшумно поднялся по лестнице — металлический скрежет лифта мог бы насторожить горилл, охраняющих блондинку. Он без помех, сохраняя полное спокойствие, дыша ровно и бесшумно, добрался до шестого этажа. Матиас знал, что пути назад нет, жребий брошен. Дичь, обезумевшая от страха, впавшая в паранойю, немедленно узнает его при следующей встрече и поймет, что он бродит поблизости, чтобы убить ее. Тогда он утратит преимущество неожиданности и может провалить контракт. Этого нельзя было допустить: малейший промах станет для него знаком немилости, опалы, он почувствует себя отвергнутым, кроме того, в его профессии безупречная репутация —залог регулярной и достойно оплачиваемой работы.

Он сунул руку в вырез тенниски и вытащил медальон с изображением Богоматери на старинной серебряной цепочке. Он принадлежал его бабке, русской по происхождению, бывшей балерине, которая во времена железного занавеса ухитрилась попросить во Франции политического убежища, приехав на гастроли с труппой Большого театра. Отец и две старшие сестры Матиаса погибли под пулями банды отморозков, работавших на русскую мафию —на одну из многочисленных "русских мафий", конкурировавшую с "нанимателями" главы семьи. Матиасу было тогда тринадцать лет, но он выжил в море смертоносного огня: выпрыгнул из окна своей комнаты под крышей, вывихнул лодыжку и растворился в ночи, своей покровительнице и защитнице.