Мария Метлицкая - Машкино счастье (сборник)

Жила тетка в маленьком южном приморском городке, который все-таки слегка не дотягивал до статуса курорта. Была она замужем, но Бог детей не дал. И всю свою нежность и любовь она выплескивала на нас, тощих и бледнолицых московских и ленинградских племянников, в обязательном порядке приезжавших к ней на лето. Набираться сил.

Муж ее, дядя Миша, был мал ростом, тщедушен и бесконечно весел. Когда он открывал рот, предварительно оглядев «зал», мы с восторгом замирали, предвкушая его хохмы. Конечно, так ярко мы воспринимали его в детстве. В юности он уже нам казался не смешным, а провинциальным и даже слегка глуповатым. Но артист – это наверняка. Душой – артист, а так – телефонный мастер. Изменял он тетке нещадно, не смущаясь и особенно этого не скрывая. Очередная установка или починка телефона выливалась в страсти, слезы, истерики. В общем, жизнь бурлила. Бабы почему-то висли на нем гроздьями. Тетка отмахивалась и неизменно повторяла свою знаменитую фразу: «Не мыло, не измылится».

Я, юная и влюбленная, этого всего не одобряла. Мой молодой брак был безупречен и крепок. И по наивности мне казалось, что так будет всегда. Тетка замешивала дрожжевое тесто на вечерние ватрушки и покрикивала на меня:

– Учись, пока я жива. Иначе будешь не баба, а полное барахло.

– Слушай, – сказала я, – вот ты лучшая хозяйка в городе, добрый и приличный человек, так почему же твой ненаглядный Миша шляется, как шелудивый пес?

Я была конкретна и жестока. Молодость.

– Потому что идиот, – спокойно ответила тетка и прикрикнула: – Вбей в творог яйцо!

Я махнула рукой и проскользнула в спальню, где меня ждал нетерпеливый молодой муж. Проблемы пищеварения мне осточертели.

Однажды я спросила у мамы, как это Анюта терпит такое вот уже столько лет, непонятно.

– Ты многого не понимаешь. Он ее никогда не бросит, и потом... есть всякие нюансы, – уклончиво сказала мама.

Когда я, не успокоившись, стала пытать маму про эти самые «нюансы», она мне, бестолковой, объяснила, что тетка не могла иметь детей и чувствует свою вину за это всю жизнь. Поэтому позволяет Мише шляться, да и прожита жизнь – а это не шуточки. Люди уже почти родственники – не до страсти. Родные люди , понимаешь?

– Но не у всех же так? – с надеждой сказала я (имея в виду, что не до страсти). А про себя занервничала: у меня-то так не будет.

– И потом, – продолжала мама, – Мишу женили на Анюте, он был нищ, как церковная мышь, а она, в общем-то, старая дева. Всем вроде бы хорошо.

– Вот именно, вроде бы, – желчно согласилась я. Мне было очень жаль добрую и несчастную тетку, но ненавидеть Мишу тоже как-то не получалось. Все-таки ненависть – сильное чувство. А он был по-своему милый и родной. Катал меня в детстве на лодке к маяку и на балконе сушил в марле пойманных головастых бычков.

С нашим взрослением жизнь тетки только осложнилась. По вечерам мы бегали на танцульки и свидания, а потом обзавелись семьями и, как следствие, детьми. Но так же продолжали ездить к ней на лето. Правда, теперь мы созванивались и хоть как-то пытались координировать график наших приездов – ведь наши семьи очень разрослись. Непостижимо, как ее стандартная трехкомнатная квартира вмещала такое количество народу. Тетка с годами все больше тяжелела, а Миша, наоборот, становился еще меньше и суше. Но по-прежнему в юморе и, видимо, в сексе был неукротим.

Сначала я приезжала в любимый городок с первым мужем, потом – с ним же и с нашей маленькой дочкой, позже – со вторым мужем и с младшим сыном уже от второго брака. Нашей семье было у тетушки тесно, и мы снимали квартиру ближе к морю. Но обедать все равно шли к ней. Иначе – обида на всю жизнь.

Пока мое семейство мыло руки и смотрело телевизор, я помогала тетке дошинковать салат или разделать селедку. Она же меня пытала.

– Ну? – говорила она и пытливо смотрела на меня. – Ну развелась, опять выскочила. Что поменялось?

Ей очень хотелось понять суть этого процесса.

– Просто я разлюбила, а потом опять полюбила. – Я старалась конспективно изложить то, что терзало, мучило и рвало меня на части три года. Мой сумасшедший роман, бесконечный болезненный развод и новый брак по большой любви.

Ее не удовлетворило это объяснение. И, махнув рукой, она припечатала: все равно все одно и то же.

Интересно, подумала я, откуда ей-то это знать, с ее-то опытом?

– А потом опять разлюбишь? И опять полюбишь? – ехидно любопытствовала она.

– Нет! – Я рассмеялась. – У меня уже не хватит на это ни душевных, ни физических сил. Не волнуйся, – успокоила я ее.