Михаил Барановский - Про баб

– Что со мной не так, скажи мне? Что?

Слышу, как он мечется по кухне:

– Не знаю… Со всеми нами что-то не так… Это нормально…

– Нормально? – Глотаю соленую слизь, скопившуюся в носоглотке.

– Абсолютно.

Вытираю рукавом слезы.

– Ладно, извини… Так что ты хотел сказать?

– Что?

– В чем-то признаться… – шмыгаю носом.

– Да ладно… Как-нибудь в другой раз. Что-то многовато признаний на единицу времени.

– Чего уж там, раз пошла такая пьянка… Давай выкладывай.

– Ну, смотри… Я тебя за язык не тянул… Только знаешь что… Давай перед этим еще по одной?

– Как скажешь, – наливаю.

Пьем не чокаясь, как на похоронах.

– Помнишь, лет двадцать назад я в Израиль ездил?

– Ну? – Никак не думал, что эта история уходит своими корнями в такое далекое прошлое.

– Ты меня попросил камешек с Голгофы тебе привезти…

– Да, спасибо тебе.

– Не стоит. Ну, вот…

– Что?

– В общем, я тебя обманул… Мне правда стыдно…

Ничего не понимаю:

– В каком смысле – обманул?

– Это случилось двадцать лет назад… Я был мальчишкой… Понимаешь…

– Ничего не понимаю. О чем ты?

– Просто я закрутился: экскурсии, родственники… У меня ж там куча родственников… По папиной линии…

– И что? – Удивительно, как можно так мучительно приближаться к сути.

– В общем, я забыл.

– Что забыл?

– Про камень с Голгофы…

– Как забыл? – Встаю, иду в комнату, беру камень, возвращаюсь. – А это что? – Верчу камнем у него под носом. – Это забыл? Хочешь, дам тебе таблетки от склероза? Сам давно уже хотел пропить курс, но все время забываю.

– Это не с Голгофы…

– Как не с Голгофы?

– Ну… Я когда уже прилетел из Израиля и к тебе собирался… Только тогда вспомнил, что забыл привезти тебе камешек с Голгофы…

– Вспомнил, что забыл? И что?

– Черт… Ну, я вышел из дома, смотрю – там стройка… была… На Пушкинской. Там, где сейчас губернатор живет… Красивое такое здание, знаешь? Ну, я взял там какой-то камешек. Прости.

– На стройке? – Снова зачем-то переспрашиваю, хотя все и так понятно.

– А что было делать? Нет, я не это хотел сказать…

– То есть этот камень не из самого сердца Иерусалима? Не с Голгофы?

– Ну что ж ты такой тупой?! Я ж тебе объясняю…

– Этот камень с обычной ростовской стройки? Я правильно тебя понимаю?

– Да.

Кладу камень на стол.

– На него там, вполне возможно, собаки ссали…

– Какая разница: ссали, не ссали?

Тут меня снова захлестывает:

– Я тебе объясню, какая разница! – ору ему в физиономию. – Я этот камень с собой из квартиры в квартиру, из города в город! Я его в самолет с собой беру всегда, потому что летать боюсь!

– Видишь, помогает…

Он еще издевается!

– Я с ним двадцать лет разговариваю. Я его двадцать лет под подушку кладу и целую перед сном! – Сам чувствую – перегибаю палку.

– Ну, это ты в любом случае зря…

– Заткнись! – как-то само собой срывается. Причем как-то даже не угрожающе, а истерично выходит. Голос от неожиданности, вероятно, спотыкается и отскакивает куда-то в область колоратурного сопрано. Но на него, судя по всему, действует. Потому что он кривится, весь сморщивается, как от глотка ростовской:

– Слушай, я тебе привезу настоящий камень. С Голгофы. Правда. Специально поеду…

– Да пошел ты! – привычным своим баритоном.

– Ну вот, так я и знал…

Интересное дело! А чего он ожидал?

Первое желание, конечно, запустить каменюкой ему в рожу. Но то ли приличное воспитание, то ли врожденная нерешительность не дают пойти на поводу у порыва. Понимаю, что правильно было бы немедленно выбросить этот подарок прямо в окно. Но что-то меня опять же останавливает. И тут, как пишут в романах, «перед моим мысленным взором пронеслась вся моя жизнь»…

Кто-то мне рассказывал байку про то, как мальчик Петя гулял в лесу и нашел под кустом ежика. Он принес его домой, и ежик стал жить у Пети. Днем ежик спал, а ночью смешно цокал по квартире. Он любил пить молоко и грызть соленые орешки. Летом Петина семья поехала на дачу. Ежика тоже взяли с собой. На даче ежик приносил пользу саду и огороду, там перестали водиться кроты. А однажды Петя проснулся от того, что ежик сидит у него на груди и пристально смотрит Пете в глаза. К концу лета у ежика выпали все колючки, а тело покрылось чешуйками. Еще у ежика выросли два рога, а на лбу появился третий глаз. И тогда все поняли, что Петя принес из лесу не ежика, а какую-то другую ху…ню.

Вот абсолютно про меня история. Бл…! Ну, точно! Ведь буквально все, что попадалось мне на пути и казалось чем-то прекрасным и даже возвышенным, все, с чем я связывал свое будущее и надежды на счастливые перспективы, все в финале, как правило, оказывалось обоссанным ростовскими дворнягами кирпичом или какой-то другой ху…ней!