Иосиф Гольман - Любовь заказывали? (сборник)

Только теперь в салоне «Форда» была не одна банка огурцов, а целых четыре – Тимофей, а больше его мамаша настояли-таки на натуральной форме благодарности, и отказывать им было неудобно.

День стремительно двигался к вечеру.

– А как называют себя жители их городка? – спросила Лида, вновь пересевшая на переднее сиденье. – Выдропужцы и выдропужанки?

– Н-не знаю, – задумался Сергей Петрович, застигнутый врасплох. – Это скорее к вам вопрос, к литературоведам. Но думаю, те, кто там живет, своим городком гордятся. В провинции это принято. А те, кто не гордится, уже перебрались в столицы. Они же обе рядом.

– Наверное, – подумав, согласилась Лида. – Иногда я не понимаю, как можно так жить – без театров, без людской толпы, без ночных огней. А иногда хочется все бросить и уехать с Анькой – даже не в Выдропужск, а совсем в деревню. Чтоб тишина, звезды и соловьи.

– А днем – огород, комары и слепни, – серьезно продолжил Фролов.

– Вот про слепней я не подумала, – тоже серьезно сказала Лида. – Комары – куда ни шло, а слепни все-таки, пожалуй, нет. Останусь-ка я на Преображенке. Пусть с трамваями, зато без слепней.

– Видите, как одно слово может поменять жизненные планы, – улыбнулся Сергей Петрович. – А кто такая Анька? Сестра? Подружка?

– Дочка, – односложно ответила попутчица.

– У вас есть дочка? – радостно удивился Фролов. Почему-то ему ужасно понравилось, что у нее есть дочка. Или он уже начал оценивать свои шансы? – остановил сам себя Сергей Петрович. Так нет у него никаких шансов – достаточно взглянуть на ее лицо и такую ладную – не худую и не полную, с красивой круглой, обтянутой узким платьем попкой – фигурку. После этого можно даже не смотреть на собственное отражение, чтобы лишний раз не расстраиваться. – Сколько же лет дочке?

– Пять.

– А почему вы так лаконичны? Обычно про детей с удовольствием рассказывают, – спросил Сергей Петрович и вдруг со страхом подумал, что, может, с девочкой что-то не то, может, больна, а он лезет к ней прямо в душу.

– Анька как Анька, – улыбнулась Лида. – Она у меня прелесть. Тонкие ножки, тонкие ручки, две опять же тонкие косы и пронзительный голосок. Никогда не молчит, никогда не останавливается. Вечный двигатель.

– Замечательный портрет, – согласился Фролов. – Я именно в таких в детском саду влюблялся. В социально активных.

– А сами вы что, социально пассивным были? – спросила Лида, меняя тему.

– Даже не пойму, – честно сознался Сергей Петрович. – Но не лидер, чего уж скрывать.

– У вас, наверное, ваш седой красавчик – лидер, – предположила Лида. – В институте комсомолом заведовал?

– Паша? – переспросил Фролов. – Вот уж нет. В институте комсомолом Леха заведовал. Он же борец за справедливость. Такие в комсомоле тоже были, но в основном внизу.

– А почему – Паша? – поинтересовалась Лида. – Почему ударение на втором слоге?

– Потому что на Востоке он был бы пашой. И свой гарем имел бы официально. А так приходится ловчить, – засмеялся Сергей Петрович. Ему было приятно говорить о друзьях. – Он, кстати, большой человек. Член правительства.

– Я поняла, – без восторга сказала Лида. – По джипу на газоне. Какой же член без джипа?

– Паша – замечательный, – заступился за друга Фролов. – Немного хитрован, конечно. Но наверху без этого нельзя. А так он отличный парень. Просто отличный.

– Чем же он отличный? – подначила Лида, похоже не питавшая пиетета к руководству державы.

– У нас Леха в девяносто пятом под грузовик влетел, – после раздумья выбрал пример Фролов. – На дрыне своем чертовом. Сплошное месиво было. Ну и что мы с Машкой могли? Только сидеть с ним рядом, губы смачивать. Вы же помните, какие больницы были?

– Они и сейчас не лучше, – пробормотала Лида.

– А Паша тогда все в момент устроил. И в правительстве он еще не был, только бизнесом занимался. За деньги все сразу нашлось: и хирурги, и эндопротез, и лекарства.

– А с вашим Лехой он сидел, губы ему смачивал? – спросила Лида.

– Н-не помню, – и в самом деле не смог сразу вспомнить Фролов.

– Раз не помните, значит, не сидел.

– Но Леху спасли именно его деньги! – загорячился Сергей Петрович.

– Ну, если б он еще и денег для друга зажал… – уже в открытую засмеялась Лида.

Фролов обиженно замолчал. Ну зачем она так? Разве она знает Пашу? Впрочем, он понимал, что обиделся именно из-за того, что в чем-то Лида права. Хотя никак не меняло его отношения к Кудряшову. Друг есть друг, с любыми своими недостатками.