Олег Рой - Ловушка для влюбленных

Пока же я решил ничем не выдавать своего волнения и сделал вид, что все так и надо. Скроил постную мину и елейным голоском проговорил:

– Вы правы, шеф, все так славно удалось исключительно благодаря вашему мудрому и чуткому руководству!

(Хотя, как вы помните из моего рассказа, все решения в деле принимал только я, а этот старый маразматик только иногда слушал мои отчеты, да и то вполуха!)

Эрвин довольно ухмыльнулся, а я продолжил:

– И каковы же будут ваши дальнейшие указания? Как вы намерены действовать дальше?

Тот мгновенно попался в расставленную мной ловушку. Вместо того чтобы отбрить меня словами: «Не твое дело! Свободен!» – как поступил бы на его месте я (и буду поступать еще не раз, я в этом не сомневаюсь! Хоть тресну, но займу его место!), – он с готовностью отвечал:

– Немедленно поспешу с этими новостями на доклад к Самому!

Я сделал озабоченное лицо:

– Позвольте, шеф, сопровождать вас.

Тот нахмурился:

– Это еще зачем?

– Мне кажется, я смогу быть вам полезен. Мало ли, вдруг начальство захочет уточнить какие‑то детали, а вас опять подведет память.

Но, увы, этот номер не прошел. Донельзя довольный собой, Эрвин помахал у меня перед носом листом пергамента.

– А я все записал, видишь? Так что ступай, ты мне пока больше не нужен. Понадобишься – позову.

Сказать, что я был зол, как тысяча чертей, – значит ничего не сказать. Несколько человеческих веков вкалывал, как проклятый, чуть все копыта себе не стоптал, бегая туда-сюда, а эта дрянь посиживала себе спокойно в кабинетике, а теперь хочет прикарманить себе все мои заслуги! Ну уж нет, не бывать этому!

И я решился на смелый и дерзкий шаг. Для виду придав лицу огорченное, но покорное выражение, даже пробормотав что‑то вроде: «Как скажете, шеф… Вы начальник, вам виднее…» – я поднялся и сделал вид, что собираюсь выйти из кабинета. Не ожидающий подвоха Эрвин отвернулся – а мне только это и было нужно. Одним прыжком подскочив к столу, я схватил пергамент и разорвал его в клочки.

– Ты что? – взревел Эрвин. – Сдурел? Что ты делаешь?

Он неуклюже выбрался из своего кресла и ринулся на меня. Однако я моложе и ловчее, и мне ничего не стоило увернуться. Подскочив к окну, я распахнул его, получше скомкал в ладони обрывки пергамента и, метко размахнувшись, бросил точнехонько в ближайший костерок, которых в нашем адском пейзаже, как вы сами понимаете, предостаточно.

– Ах ты… и…! – зарычал Эрвин.

С позволения читателей, я не буду приводить здесь его речь. Далеко не все слова, употребленные в тот момент моим непосредственным начальником, могут называться литературными и, соответственно, использоваться в книгах.

Дав ему выпустить первый залп, я выдержал паузу и ответил:

– Не кипятитесь, шеф. Так или иначе, вам все равно придется взять меня с собой на доклад к высшему начальству.

– И не подумаю! – орал он. – Я пойду один!

– Тогда будете иметь очень бледный вид, – взывал я к его логике. – Вы ведь толком не сумеете даже пересказать всю историю, не говоря уж о подробностях. Да вы без меня ни на один вопрос не ответите! У вас же склероз – наверняка уже выпало из памяти все, что я тут говорил.

Эрвин расхохотался так громко, что с отделанной платиной хрустальной люстры посыпались подвески.

– Ты меня совсем за идиота и маразматика держишь, да? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более грозно. – Думаешь, я забыл наше демоническое искусство и магию? Щаз! Да мне ничего не стоит восстановить этот пергамент!

Он сделал взмах рукой, но вместо его записей на столе отчего‑то появилась бутылка виски – точно такая же, какую вручил мне Алексей, когда я приезжал к нему в образе Виктора. Я не выдержал и хихикнул. Эрвин побелел от негодования и снова махнул рукой. Рядом с бутылкой возникло черное птичье крыло.

– Уже лучше, – сказал я, больше не сдерживая смеха. – Еще года два-три тренировок – и все получится.

Цвет лица Эрвина сменился на багровый. Продолжая свои эксперименты, шеф поочередно создал гильотину, всю в костяных инкрустациях, лошадь, запряженную в старый «Москвич», странного вида агрегат, представляющий собой гибрид мольберта и компьютера, и под конец совсем уж непонятно какое отношение имеющий к этой истории рулон туалетной бумаги, прямо из которого росли настоящие одуванчики.

– Собираетесь взять это все с собой на доклад к начальству? – предположил я. – В качестве вещественных доказательств?