Хэнк Муди - Бог ненавидит нас всех

— Далеко еще? — нетерпеливо спрашивает Дафна.

— Нет, вон за тем поворотом, — отвечает Рубен.

У него в руках огромный алюминиевый фонарик, луч которого то и дело выхватывает из темноты перебегающих нам дорогу крыс. Вдруг я слышу какой-то гул, который очень скоро перерастает в страшный грохот, сотрясающий стены. От налетевшего ветра волосы у меня на загривке встают торчком, и я понимаю, что это грохочет поезд метро в одном из ближайших тоннелей.

— Эй, Роубс, ты здесь? — спрашивает Рубен, направляя луч фонаря в какой-то проем в стене. — Это я, Рубен.

Из темноты доносится «ответ» — что-то среднее между рычанием и стоном. Рубен воспринимает это как добрый знак и продолжает:

— Я сегодня не один, с друзьями. Они говорят, что тебя знают, что они твои друзья тоже.

Мои глаза уже привыкли к почти полному мраку, царящему в этом помещении, и вскоре я замечаю темное пятно на фоне стены, по форме напоминающее силуэт сгорбившегося и присевшего на корточки человека. Дафна медленно идет в его сторону и аккуратно поднимает руку, словно желая прикоснуться к нему.

— Отец, — говорит она, — это я, Дафна.

— Отец? — удивленно повторяет Рубен. — Эй, ребята, так нельзя. Почему вы меня не предупредили?

— Да тихо ты, — шипит на него Марвин и предлагает Рубену сделать пару затяжек от своего косяка; уполномоченный только отмахивается.

Я кладу руку на плечо Дафны. Она сбрасывает ее и продолжает двигаться к скорчившемуся на полу человеку.

— Папа, папа, — повторяет она.

Фигура у стены начинает двигаться. По-моему, человек хочет повернуться так, чтобы посмотреть Дафне в лицо. О чем он думает, какие эмоции написаны на его лице, я сказать не могу. Рубен благоразумно старается не светить фонарем прямо в глаза «кроту».

— Папа, — вновь спрашивает Дафна, — это ты?

Человекообразная фигура издает какие-то нечленораздельные звуки. Дафна подходит еще ближе. Я слышу, как Рубен нервно топчется у меня за спиной.

Дафна подносит руку к лицу незнакомца.

— Дафна, осторожнее, — предупреждаю я ее, хотя и сам толком не понимаю, какая именно опасность может грозить ей.

Тем временем Дафна достает из кармана что-то блестящее и сильно сжимает эту штуку в кулаке. Раздается смутно знакомый мне звук — как будто мнут пустую банку из-под пива. Рубен непроизвольно направляет луч фонарика в ту сторону, откуда идет звук, и я вижу, что у Дафны в руках, — жестяной баллончик с бензином, которым я заправляю свою «Зиппо».

— Это еще что за хрень? — спрашивает Рубен, но вопрос повисает без ответа.

Дафна все так же молча и деловито достает коробок, чиркает спичкой и бросает ее на скорчившуюся фигуру. По темному силуэту разбегаются языки пламени.

Я хватаю Дафну сзади и оттаскиваю ее в сторону. Она как безумная машет руками и пытается вырваться. Дядя Марвин подходит к ситуации более здраво: пытается затоптать пламя. Дафна вознаграждает его за героизм пинком по яйцам, то есть по тому месту, где у дяди Марвина, по идее, должны были бы находиться отстреленные яйца. Удар приходится в мешок мочеприемника, который лопается со звонким шлепком.

Сидевший у стены человек убегает куда-то вглубь подземелья, даже не сбросив с себя все еще тлеющую одежду. Огонь быстро распространяется по его каморке. Становится трудно дышать.

— Пора валить отсюда, — изрекает дядя Марвин, не без труда вставая на ноги.

Нетвердой походкой, прихрамывая, он идет в ту сторону, откуда мы сюда пришли. Мы с Рубеном хватаем Дафну и тащим ее вслед за ним.

В темноте дыма не видно, но, судя по тому, как начинает щипать глаза и насколько тяжелее дается каждый вдох, дело принимает серьезный оборот.

— Не отставайте. Вперед, вперед! — кричит Марвин.

Понимая, что Рубен лучше ориентируется в этом подземелье, я слепо следую за ним, помогая волочить Дафну. Вскоре я тоже замечаю далеко впереди какой-то просвет. Постепенно мы приближаемся к выходу. Вокруг становится светлее, а главное — снова можно нормально дышать.

Снаружи, у выхода из тоннеля, происходит что-то невообразимое: десятки людей, перепачканных старой грязью и свежей сажей, один за другим вылезают на поверхность из охваченного огнем подземелья и вслед за клубами дыма расползаются по импровизированному поселку из коробок и ящиков. Рубен сцепился с Дафной и осыпает ее проклятьями, причем не успокаивается и продолжает материть ее даже после того, как я сую ему в руку несколько двадцатидолларовых купюр. Дафна опускается на землю и сворачивается калачиком. Марвин стоит рядом, держась за в очередной раз пострадавшее причинное место.