Наталья Аронова - Душенька

А назавтра у нас были пирожки.

Вообще, пирожки у нас бывали каждый день. Это наш семейный бизнес – палатка на местном вещевом рынке. Каждый день моя мать пекла пирожки, за ними заезжал мой брат на машине, вез их, тепленькие, на рынок, а там их продавала Дана, бойкая жена брата. Иногда по пути брат подбрасывал меня в школу. Противни с пирожками лежали на заднем сиденье и одуряюще пахли. Пока ехали, я мимодумно съедала один-другой пирожок и парочку брала с собой, чтобы перекусить на перемене.

И вот в тот памятный день пирожки были с ливером, их я любила больше всего. А позавтракала-то я чашкой чая, и даже без сахара. Пирожки наполняли салон автомобиля восхитительным ароматом, который сам по себе уже казался сытным. Рот у меня наполнился слюной, челюсти свело.

– Дуська, ты чего? У тебя живот болит, что ли? – забеспокоился брат, заметив выражение моего лица.

– Все нормально, – ответила я.

Но к большой перемене муки голода стали невыносимыми. Правда, в сумке у меня лежали два яблока, и я даже погрызла одно. Яблоко было невозможно кислое, и я поплелась в столовую. Там отроду не водилось таких вкусных пирожков с ливером, как у нас, но всегда можно было схомячить какую-нибудь булочку и выпить сладкого чаю.

Путь мой лежал по школьному коридору мимо учительской. Дверь была полуоткрыта, и я невольно замедлила шаг, услышав оттуда голос и смех Светланы Валерьевны. Она говорила с кем-то из учителей, но с кем, я понять не могла, потому что Светлана Валерьевна была не из тех, кто любит слушать. О нет, она предпочитала говорить сама!

– И о чем они только думают? – вещала она с непередаваемым апломбом. – Мальчишкам я многое извиняю, потому что все мальчишки плохо учатся. Моего мужа в свое время даже из школы исключали за двойки, а посмотрите, чего он достиг! Но девочки-то что себе думают? Допустим… – Она сделала нервное, нетерпеливое какое-то движение рукой, будто пытаясь отмахнуться от назойливой мухи. – Допустим, красивая девочка может умишко не напрягать, она и так не пропадет в жизни. Но если в смысле внешности ничего из себя не представляешь – так берись за ум и учись как следует! Голова плохо варит – зубри! Вот эта ваша Звонарева, она же тупица, и химию не знает, и учить ничего не хочет, и страшненькая к тому же!

Меня бросило в жар, я хотела уйти, но ноги словно приросли к линолеуму. Я стояла и слушала, как неизвестный собеседник Светланы Валерьевны возразил ей, но она только повысила голос:

– Да что ж – личико! Это пока ей четырнадцать лет, у нее личико, а года через два-три этого личика незаметно будет за горой жира. Девочке, если она не больна, преступно относиться к себе подобным образом, это же распущенность, безволие! Мне неприятно даже смотреть на нее! Что ей светит в жизни с таким характером и фигурой?

Все же я нашла в себе силы сдвинуться с места, но в столовую уже не пошла. Аппетит у меня куда-то пропал. Впрочем, я все же сгрызла яблоко, но уже чисто машинально. Меня не удивило то, что я не нравлюсь Светлане Валерьевне – я не раз ловила на себе ее презрительный взгляд. Но я думала, что она не любит меня за то, что я не учу ее предмет. Мне и в голову не могло прийти, что моя внешность может внушить отвращение! Противно грязное – но я никогда не была грязной, наоборот, такой любительницы чистоты еще поискать, я каждый день плещусь в ванне по часу. Я одеваюсь, пожалуй, лучше других девочек, потому что весь вещевой рынок нам знаком и матери продают порой одежду по закупочной цене. Правда, одежда у меня не молодежная, а женская, молодежной-то на мой размер не найти. У меня красивые волосы, светло-русые, с рыжиной. Если заплести косу, то она почти достигает поясницы, но я делаю другую прическу – с помощью бархатной заколки собираю свою шевелюру в высокий хвост. В конце концов, у меня действительно красивые золотистые глаза, все девчонки говорят. Все они завидуют моей ровной коже, ведь им приходится замазывать прыщи тональным кремом. Но хуже всего то, что отношение Светланы Валерьевны может сказаться на мне не самым лучшим образом – в кулинарный техникум, куда я собираюсь поступать после школы, нужно сдавать именно химию…

От несправедливой обиды у меня слезы навернулись на глаза, и я зажмурилась.

– Ты что это тут слезами капаешь?

В этом закутке между библиотекой и подсобкой редко кто бывал. Мне нравилось иногда забредать на пару минут в это ничем не примечательное место, где я почему-то чувствовала себя защищенной, могла отгородиться от всего остального мира. Именно сюда я прибежала пережить внезапно нанесенную мне обиду, и здесь меня нашел Игорь Маутер, надменный блондин из 10 «Б», голубоглазый ангел, слывший самой большой опасностью для юной девушки во всем районе.