Эльчин Гасанов - Жертва Киднеппинга

- Напрасно подогреваешь себя, Марьям, - тихо проговорил он. - Меня к тебе влечет не больше, чем к обезьяне. Так что кончай суходрочку и перестань врать!

Говорил он тихо и так же убедительно, как и она, так что в первый момент она даже раздвинула губы во всезнающей улыбке. Но потом смысл, его слов дошел до нее, и ее лицо застыло в мертвой маске. Ее рука покинула плечо Рашида, длинные пальцы согнулись как когти и стремительно метнулись к его глазам.

Он отбил в сторону ее руку, положил ладонь на лицо Марьям и с силой толкнул ее на диван у стены. Ее колени подогнулись, она опрокинулась навзничь и глухо стукнулась головой о стену. Какое-то время обессиленно лежала, потом села прямо и тщательно запахнула халат. Тряхнув головой и искривив лицо, посмотрела на Рашида и начала плеваться словами. Материлась она весьма профессионально, выкрикивая непристойности и злобные эпитеты, пока Рашид не оборвал ее:

- Заткнись, Маша!

Жесткость его тона остановила ее, и, прежде чем она пришла в себя, Рашид спокойно проговорил:

- У тебя милое лицо, Марьям. Очень привлекательное. Было время, когда я не мог и волоска тронуть на твоей голове, но сейчас, любимая, я готов изрубить его в куски вот этим. - Он помахал револьвером. - Ты ведь не будешь больше врать, а?

- Я не вру! - огрызнулась она.

- Позволь мне освежить твою память, Марьям. В ночь, когда убили Акпера, ты вновь объявилась в моей жизни - впервые за семь лет. Совпадение? Нет, детка, часть дьявольского плана с целью сделать из меня козла отпущения.

- Ты...

- Заткнись! Потом кто-то предложил подняться в игровой зал. Ты предложила. Весьма важный момент. И Акпер, и я должны были выиграть немного денег. И ты потащила меня к рулетке и организовала мой выигрыш. Ты собрала мои фишки и выложила их перед кассиром, которого уже проинструктировали выдать мне, банкноты определенной серии - той самой, к которой принадлежали и банкноты, выданные позже Акперу. Именно "выданные" - на самом деле он их не выиграл, так же, как и я. Нас просто заставили поверить в то, что мы выиграли.

- Рашид, пожалуйста... Он проигнорировал ее и продолжил:

- Но главные забавы тогда еще не начались, а, Марьям? Ты должна была изъять меня из обращения на всю ночь, лишить меня алиби на время убийства Акпера. У тебя дома мы почти сразу прыгнули в постель. Нечего сказать, это было упоительно. Догадываюсь, ты позвонила Бармагову еще до начала потехи и заверила его, что я уже попался и что он может приступить к своему плану. А мне ты сказала, что заказала спиртное, которое так и не принесли. В постели ты меня оцарапала, чтобы потом это выглядело так, будто меня оцарапал кассир. Порыв страсти, подумал я тогда, вот какой ты мужик, Гатыгов! Та еще страсть, Марьям. Утром на моем новом пиджаке не оказалось одной пуговицы - потом ее найдут в кулаке мертвого кассира.

Забавно: когда я сказал, что потерял пуговицу, ты, даже не взглянув на меня, знала уже, о какой пуговице речь, откуда она, какого цвета и все такое. Еще бы! Ты сама оторвала чертову пуговицу, готовя ложное обвинение против меня. Лучше было бы, если бы я не заметил исчезновения пуговицы, но, раз уж я заметил, ты постаралась ублажить меня, чтобы я ничего не заподозрил.

Она пристально смотрела на него, без намека на улыбку, не пытаясь прервать. Рашид продолжал:

- Потом утром ты поспешила вытолкать меня из дома, пока я еще не совсем проснулся. Подвезла меня к единственному открытому в такой ранний час кафе и, вероятно, подождала, пока я зайду в "Елки Палки". Еще одна забавная штука: не успел я зайти туда, как появились менты. Только три человека знали, где я. Ты и двое других, которые и близко не подходили к телефону и постоянно были в поле моего зрения. Значит, ты, Марьям, вызвала ментов.

Позже, венчая все предыдущие усилия, ты заявила ментам, что я пробыл у тебя дома полчаса и ушел. И все - я спекся. Здорово все было проделано. Вот только мне полагалось гнить в камере, где у меня не было бы ни малейшего шанса доказать, что я не верблюд. Ты никак не могла ожидать, что я вырвусь из тюряги и смогу попортить тебе личико.

Он молчал несколько секунд, глядя на нее, наблюдая, как отвращение на ее лице постепенно сменяется испугом. Она приложила ладонь к щеке, не спуская глаз со ствола револьвера в руке Рашида. Он видел, как обмякло и побелело ее лицо, как ужас заполняет ее глаза.

- Давай же, Марьям, выкладывай все, и побыстрей. Потом мы расскажем все ментам. Тогда твое лицо не пострадает. Иначе...

Он не закончил. Это было уже ни к чему. Ее лицо исказилось гримасой страха. Слова полились бурным потоком: