Мария Воронова - Ухожу от тебя замуж

– А зачем вы тогда к нам ходите?

Она нахмурилась:

– Просто вы еще не можете оставаться одни с братом.

– Да, но вы-то почему?

– Потому что мы с твоим папой остались друзьями, а друзья должны выручать друг друга. – У Александры заломило челюсть от сознания, насколько по-учительски она это сказала, но других аргументов, чтобы убедить двенадцатилетнего ребенка, не нашлось.

– А вы меня ненавидите? – спросил вдруг Гриша, и Александра поразилась его недетскому спокойствию.

– Ну что ты, милый! Нет!

– Но вы же должны. Папа ушел от вас из-за меня.

– Нет, Гриша! – Александра старалась говорить спокойно. – Просто мы с твоим папой давно не любили друг друга, и он полюбил твою маму, вот и все. Так бывает.

– А почему тогда он не ушел к маме, когда я только родился?

Тут Витя в коляске завозился, пришлось взять его на ручки, и малыш прижался к Александре и успокоился. Александра выбрала корень потолще и присела на него.

– Знаешь, был такой писатель Фазиль Искандер, – сказала она, глядя Грише в глаза, – так вот он говорил, что все дети наделены здравым смыслом, и я думаю, что он прав. Просто потом, взрослея, мы поддаемся страхам, жадности или просто очень хотим быть счастливыми и утрачиваем его. Так что в некотором отношении не взрослей, Гриша, смотри на мир так же прямо и ясно, как сейчас ты это делаешь, но и не суди нас слишком строго. Наверное, твой папа жалел меня и думал, что я без него пропаду. Помни главное, твои родители очень хорошие люди, переживали за меня, поэтому так неладно все у нас и вышло.

– А маму вы ненавидите? – спросил Гриша.

– Нет. Тут я даже объяснять не стану, просто поверь мне, что нет. Ты, наверное, думаешь, что предаешь маму тем, что принимаешь мою заботу, так вот прошу тебя так не считать. Я никогда не думала плохо о твоей маме.

– Спасибо, – сказал Гриша.

– Я холодна с тобой, это верно, – продолжала Александра почти против своей воли, но ей вдруг показалось очень важным поделиться с ребенком своими опасениями, – но это не потому, что я к тебе плохо отношусь, а наоборот. Просто я никогда не испытывала такого горя, как ты. Я не теряла родителей и просто не знаю, что сделать, чтобы тебе стало легче. Я сейчас говорю с тобой и чувствую, будто ты взрослее и мудрее меня.

Гриша покачал головой.

– Если ты чувствуешь, что есть что-то, что тебе хоть капельку поможет, скажи мне, потому что я не угадаю.

– Нет такого.

Александра, одной рукой прижимая задремавшего Витю к себе, свободной пошарила в сумке и достала бублик. Гриша разорвал упаковку, поделил бублик пополам, и они продолжили кормить уток.

– Мне всегда казалась ужасно пошлой фраза «надо жить», – осторожно сказала Александра, не зная, можно ли быть такой откровенной. – И я никогда ее не говорила в утешение. Но потом поняла, что продолжать жить это не значит забыть, что дела не умаляют скорби, и если человек вернулся к своим занятиям, это не означает, что он больше не скорбит. Понимаешь? Ты не хочешь, чтобы боль уходила, верно?

– Не хочу.

– И она не уйдет, просто что бы ты ни делал, ты будешь думать о маме, и получится так, будто она делает это вместе с тобой. Она всегда будет рядом, я это точно знаю. Моя бабушка умерла, когда я была еще совсем маленькая, и я ее не помню, но мама так любила ее, так часто мне о ней рассказывала, что я выросла с чувством, будто ее знала. Понимаешь, о чем я?

Гриша кивнул.

– Поэтому не стесняйся говорить о маме. Со мной тебе, наверное, неловко, но с друзьями, с папой, с бабушкой и особенно с Витей, когда он немножко подрастет. У тебя есть лучший друг, кстати? Хочешь, пригласим его на целый день или даже с ночевкой?

Гриша сказал, что друг есть, но сейчас на юге.

– Ну, когда вернется, сразу давай пригласим его. Слушай, Гриша, – вдруг осенило Александру, – а может, ты хотел бы собачку или кошечку? Я в твоем возрасте только об этом и мечтала, но у мамы была аллергия, поэтому мы никого не заводили.

– Мы с мамой тоже хотели, – признался Гриша смущенно, – только она была очень занята, и дома целый день никого не было, поэтому мы боялись. Она говорила, что надо быть ответственным.

– А ты разве безответственный? Когда вы с мамой жили вдвоем, действительно опасно было кого-то заводить, но сейчас другое. С маленьким Витей всегда должен быть кто-то взрослый, который сможет накормить питомца и выпустить во двор, если что. Решай сам, милый. Если ты очень-очень хотел собаку или кошку, то давай заведем, а если не очень, то и не будем. На самый крайний вариант есть я. Я живу одна и в чрезвычайных обстоятельствах возьму твоего питомца.