Ален Роб-Грийе - Резинки

Остается почтовая карточка, тайком подсунутая под дверь дежурки консьержа в главном комиссариате. Весьма сомнительно, что сами заговорщики захотели предупредить полицию о месте и времени своего злодеяния. Их программа предусматривает взятие ответственности за преступление и придание ему по возможности самой широкой огласки (в министерстве внутренних дел и администрации Президента уже получили несколько посланий от главарей организации), однако в почтовой открытке содержится разоблачение, которое в состоянии провалить их план — если только теперь они не чувствуют себя столь могущественными, что уже никого не боятся. Так недалеко и до того, чтобы заподозрить в двурушничестве комиссара — что, с другой стороны, затруднительно.

Куда более правдоподобным будет допустить то, в чем Лоран, со своей стороны, обнаруживает полную уверенность: предупреждение исходит от самого Марша. Негоциант, покидая город, прибегнул к крайнему средству, чтобы убедить полицию в необходимости установления наблюдения за домом погибшего.

Подозрительное поведение маленького доктора, опасения негоцианта, разного рода аллюзии, содержащиеся в письме… Умозаключениям, которые можно сделать из таких улик, до достоверности далековато. Валласу это известно. В частности, он отдает себе отчет во влиянии, оказанном на него подброшенной в комиссариат открыткой — хотя эта открытка и не может, если подумать как следует, войти в цепь умопостроений. В общем, однако, ему не остается ничего другого, как пойти на эту встречу. Поскольку на настоящий момент нет никакой другой зацепки, он ничего не потеряет, если проверит эту. У него в кармане один из ключей от особняка — тот, что от маленькой застекленной двери, — который передала ему мадам Смит. Марша скрылся, оставив ему свободный путь: он сам сыграет роль негоцианта, чтобы посмотреть, не появится ли чудом кто-то, кто должен будет его убить. Он поздравляет себя с тем, что захватил свой пистолет.

— Действительно, мало ли что, — сказал с иронией в голосе Лоран.

Валлас подходит к садовой решетке.

Семь часов.

Окрест все черным-черно. Улица пустынна. Валлас спокойно открывает калитку.

Войдя, он ее снова осторожно прикрывает, но не до конца, так чтобы оставить след своего прохода.

Незачем привлекать своим шумом внимание какого-нибудь случившегося на бульваре запоздалого прохожего. Чтобы не скрипел гравий, Валлас идет по газону — который более удобен, чем кирпичный бордюр. Он обходит дом справа. В потемках видна только светлая дорожка между двумя полосками зелени и ровно подстриженные верхушки бересклета.

Деревянные ставни защищают теперь стекла маленькой двери. Ключ легко поворачивается в скважине. Валлас ловит себя на том, что действует как грабитель: вместо того чтобы широко открыть дверь, он проскальзывает внутрь через небольшую щель. Вынимает ключ и тихонько закрывает дверь.

В большом доме тихо.

Справа кухня, слева в глубине столовая. Валлас знает дорогу; свет ему не нужен. Тем не менее он зажигает карманный фонарик и продвигается с узким пучком света впереди. В коридоре черно-белая плитка — квадратами и ромбами. Серая ковровая дорожка с двумя полосами гранатового цвета по краям покрывает лестницу.

В святящемся кружке фонарика появляется небольшая картина, на вид довольно старинная. Кошмарная ночь. У подножия разрушенной башни, которую освещает зловещим светом молния, лежат два человека. На одном из них царское одеяние, рядом с ним, в траве, блестит золотая корона; второй — обычный мужлан. Молния сразила обоих.

Собравшись было повернуть дверную ручку, Валлас останавливает себя: если убийца уже занял свой пост за этой дверью, со стороны специального агента было бы глупо попасть в такую ловушку; раз уж он пришел на встречу, то должен играть в эту игру без всякого жульничества. Он сует руку в карман за оружием, когда вспоминает о втором пистолете, который таскает с собой с самого утра, — пистолете Даниэля Дюпона, который заклинило и который никак ему не поможет, если придется защищать жизнь. Важно не ошибиться.

По правде говоря, он ничем не рискует. Пистолет Дюпона в левом кармане его пальто: туда он его положил с самого начала и там же он оказался, когда его принесли из лаборатории. Так как он ни разу не брал в руки сразу два пистолета, перепутать их он не мог.

Для пущей уверенности он тотчас же рассматривает их при свете фонарика. Свой пистолет он узнает сразу. Он даже ничуть не боится попытаться выстрелить из пистолета погибшего — как раз из того, который заклинило. Он уже собирается положить его в карман, но вдруг думает, что больше незачем таскаться с этим тяжелым предметом. Тогда он входит в спальню и кладет пистолет на место, в ящик ночного столика, откуда, как он видел, взяла его сегодня утром старая служанка.