Паскаль Брюкнер: Мой маленький муж

Тревога Леона переросла в панику, когда он узнал, что на сей раз у Соланж будут близнецы: мальчик и девочка ждали своего часа, свернувшись в плодном пузыре, точно баллистические ракеты в пусковой шахте. Эхография не оставляла сомнений: они были огромные для своего срока, вполне сформировавшиеся и очень нетерпеливые. Их губки уже произносили слова, ножки били в живот, им хотелось скорее наружу. Соланж прибавила 25 кило, и дети прозвали ее Слонихой. Нынешняя беременность Соланж, в отличие от предыдущих, пугала Леона: это был уже не прекрасный женский живот, вместилище жизни, — теперь он вынашивал два смертоносных снаряда, и ему, Леону, суждено было стать их первой целью. Казалось, вот-вот лопнет кожа — и эти бомбы разнесут его в клочья.

Час разрешения наступил в свой срок, как он всегда неизбежно наступает. Десятого декабря около трех часов ночи у Соланж начались схватки. Они с Леоном поехали на такси в больницу, оставив детей на попечении церберши-Жозианы. Роды обещали быть по обыкновению легкими, невзирая на двойню. Телосложение Соланж располагало к многочисленному потомству: ее и шесть детей или даже восемь не испугали бы. Плодовитость она считала даром Божьим. На Леона было жалко смотреть. Рядом с этой огромной женщиной он чувствовал себя прескверно. Запахи лекарств, нескончаемые коридоры, безжалостный свет неоновых ламп пугали его. У входа в родильное отделение гинеколог, медсестра и акушерка с красными от усталости глазами при виде их в один голос воскликнули:

— С детьми нельзя!

— Я отец, — пролепетал Леон, бледнея.

— Вы что, издеваетесь?

— Это правда, — подтвердила Соланж, — он меня обрюхатил… Слишком долго объяснять. Займитесь, пожалуйста, мной поскорее, мне очень больно.

Одна из сестер бросила Леону белый халат, слишком большой для него, и вся бригада засуетилась вокруг роженицы.

В это же время профессор Даниэль Дубельву, мучаясь бессонницей, в который раз изучал медицинскую карту «Свечи». Он был в бешенстве: этот больной опровергал законы медицинской науки и перечеркивал все его знания. Каждый рецидив болезни Леона Дубельву переживал как личное поражение. В халате, босиком, он расхаживал по комнате и перебирал все детали истории болезни, рассуждая вслух:

— Итак, что мы имеем? В день свадьбы рост Леона — метр шестьдесят шесть. Через девять месяцев рождается его первый ребенок. Вскоре после этого он теряет тридцать девять сантиметров; это происходит постепенно в течение трех недель. Затем его рост стабилизируется. Еще через год рождается второй ребенок, девочка. Леон теряет те же тридцать девять сантиметров, но на этот раз в считанные дни. Снова стабилизация. Три с половиной года проходят без каких-либо серьезных изменений. Единственная примечательная деталь: его член сохранил изначальные размеры и при его нынешнем росте выглядит огромным, хотя на самом деле не выходит за пределы антропометрической нормы, разве что немного толще и шире среднего. Сегодня рост Леона — восемьдесят восемь сантиметров. Как же связаны между собой все эти события? Здравый смысл подсказывает, что здесь есть некая логика, но какая?

Профессор нервно потирал руки, теребил мочку уха, что было у него признаком сильного волнения.

— Метр шестьдесят шесть. Первый ребенок — потеря тридцати девяти сантиметров. Остается метр двадцать семь. Второй ребенок — потеря еще тридцати девяти сантиметров. Остается восемьдесят восемь сантиметров, пенис стабильный, с тех пор никаких изменений. После рождения каждого ребенка он теряет чуть меньше четверти своего роста, стало быть… стало быть…

И вдруг, точно молния, разрывающая мрак, в мозгу профессора Дубельву вспыхнула догадка:

— Черт побери! А если это и есть связь? Не может быть! Надо вернуться к моим расчетам. Но сначала я должен их предупредить, и немедленно!

Новость представлялась ему настолько важной, что, несмотря на поздний час, он набрал мобильный номер Леона — аккурат в тот момент, когда роды Соланж приближались к критической фазе: первый близнец должен был появиться с минуты на минуту. Разозлившись на несвоевременный звонок среди ночи — его мобильный был всегда включен на случай, если он срочно понадобится кому-нибудь из больных, — Леон отошел в сторонку и прошипел:

— Да, кто это?

— Леон, это Даниэль Дубельву. Извините, что беспокою в такой час, но я должен сообщить вам нечто крайне важное. Нам надо поговорить, немедленно. Где вы? Я сейчас же приеду, возьму такси, разбудите Соланж, это касается вас обоих.