Татьяна Воронцова - Морской змей

Прижимая ее руки к кровати, он овладевал ею, как супругой плененного царя – не любя, но вожделея; не пользуясь своим правом, но утверждая новую власть. Он безумствовал, он бился насмерть, он почти рыдал...

– Ты правда любишь меня? – спросила она чуть слышно, когда он уже лежал, без сил откинувшись на подушки.

Он повернул голову, и она увидела, что черты его лица смягчились, а глаза посветлели. Что бы его ни мучило, теперь уже отлегло.

– Не то слово. Я по тебе с ума схожу, Лиз. Я влюбился в тебя сразу, как только увидел. Tu me fais toujours confiance, j’espe?re? [108]

– Ты не говорил так раньше. И вообще раньше ты был другим.

– Я был таким же. Просто я не показывал себя тебе. Да ты и не хотела на меня смотреть. Во всех зеркалах ты видела только свое лицо, а я был мальчиком для любовных утех.

Лиза ущипнула его за руку.

– Ты будешь припоминать мне это до конца жизни?

Какое-то время они лежали молча, после чего она позволила себе нескромный вопрос:

– Ну и как это было?

– Что? – недовольно шевельнулся Венсан, хотя отлично знал «что».

– У вас с Анри.

– Ты думаешь, у нас был секс?

– А разве нет?

Он затормошил ее, вынудив обороняться когтями и зубами.

– Гадкая, испорченная девчонка! Не кусайся... Не кусайся, я сказал!

– Только не говори, что этого никогда не было! Достаточно один раз увидеть, как вы смотрите друг на друга...

– Ничего я не собираюсь говорить! Думай что хочешь.

Скомкав все простыни и одеяла, они затихли. Прижались друг к другу, как две ленивые кошки.

– Я обещал Филу, что мы сегодня приедем.

– Он звонил тебе?

– Нет. Я звонил ему.

– О, Венсан... ты просто молодец.

– А что было делать? Да, кстати... я заказал билеты. Послезавтра мы улетаем.

– Обратно на Корфу?

– Ну а куда же?

– Господи, как я рада!

В порыве благодарности Лиза заключила его в объятия и тут же почувствовала внутри себя... о нет, это уж слишком! Этого просто не может быть!

– Когда же ты угомонишься? Ты... сексуальный маньяк!

Движения его бедер – мощные, ритмичные, чувственные, грациозные – напомнили ей тот зажигательный танец, которым он поразил всех в зале ресторана.

– Твоя беременность меня дико заводит.

– Ты никогда не спал с беременными женщинами?

– До тебя – нет. Боюсь, теперь я буду стремиться сделать это снова и снова.

– Сделать меня беременной?

– Да.

– Ну что ж, если в первый раз все пройдет успешно, потом я смогу родить еще раз. Или два. Но не больше, ты слышишь, не больше!..

И вот они снова здесь, на этом купающемся в золотистом солнечном сиянии зеленом острове, обрамленном в лазурный и кобальтовый блеск трех морей. Лиза никак не может поверить своему счастью. Удивительное дело: когда они были в Париже, все события минувшего лета казались ей сном – временами страшным, временами чудесным, – теперь же, когда они вновь оказались на Корфу, сном стал казаться Париж.

– Боже, какая прелесть! – восклицает похудевшая и похорошевшая Джемма, разглядывая фотографии. – В этом платье ты как фотомодель. Как Наоми Уоттс. Дорогое? Ух ты... А кольцо-то, кольцо!..

Кольца у Лизы и Венсана совершенно одинаковые, с мелкими камешками, и Джемма уже вдоволь похихикала над ним, убеждая в срочном порядке обзавестись бриллиантовыми серьгами и тем самым завершить образ звезды мадридского «Реала».

За неделю ничего не изменилось, разве что дни стали короче, а ночи соответственно длиннее. Сумерки наступали чуть ли не на час раньше, принося с собой прохладный ветерок, от которого по коже разбегались мурашки, а в восемь вечера уже хотелось накинуть на плечи шерстяной кардиган. Народу заметно поубавилось, пляжи выглядели пустынными, а в Керкире даже по вечерам не было никакой толкотни. Но остров от этого не стал менее прекрасным. Даже наоборот!

Лежа на циновке, брошенной на песок в двух шагах от воды, Лиза рассказывает Джемме о старом многоквартирном доме в центре Парижа, о канарейках на балконе, о мутных водах Сены, о высоких шпилях Сен-Жермен-де-Пре, о танце брата и сестры, о мини-диске в прозрачной коробочке, о пистолете на тротуаре... обо всем понемногу. Венсан ушел на лодке к острову Пакси и обещал вернуться часам к восьми или девяти. Ему было необходимо подзарядиться от стихии воды. Смыть боль и ярость. Осмыслить перемены.

Первую ночь после недельной разлуки они провели все вместе. Джемма боялась, что отныне (по какой-либо из вымышленных причин) это станет невозможным, но страхи ее оказались напрасными. После того как она перемерила и перещупала все привезенные ей подарки и в полной мере выразила свой восторг, все трое отправились в постель и безотлагательно занялись попранием прав, пересмотром норм и нарушением запретов. Пьяные и шальные, они услаждали друг друга так щедро, что к утру уже были не способны ни на какие формы сексуальной близости. Оставьте, не троньте... Все, что они чувствовали, – это предельное пресыщение, при котором даже простое касание пальца исторгает болезненный стон.