Сергей Белкин - Корректор жизни

Вот еще одна, эпитафия, увы, грустная, поскольку Кеша уже умер:

Александру Валентиновичу Белоусову

Распутник? Праведник? Алкаш?

Непротивленец злу? Задира?

Всем ипостасям сим шабаш...

Спи, Белоусов Кеша, с миром.

Но тогда все это вызывало дружный хохот и служило поводом для достойного продолжения банкета. Теперь же, когда Кеши и в самом деле нет, в воспоминаниях всегда присутствует горечь.

Он был талантливым, умным, образованным и добрым. До самой смерти, наступившей внезапно, в возрасте пятидесяти лет, он никогда не изменял идеалам своей юности. В его доме все еще висел портрет Че Гевары, он по-мальчишески продолжал увлекаться восточными единоборствами, всю жизнь много читал, и читал только первоклассную литературу. Его познания в самых неожиданных отраслях знаний восхищали. Его мнение всегда было искренним и честным, его оценки глубокими и аргументированными.

Он был очень раним и застенчив, поэтому, защищаясь, многим казался, чуть ли не хамом. Он обожал своего знаменитого отца и свою талантливую мать, но, сохраняя стилистику нашей речи, стараясь не выглядеть "профессорским сынком" и "слюнявым интеллигентом", он мог даже о них говорить сурово. Он не изменил однажды избранному пути, не стал заниматься коммерцией, не стремился к другим берегам, продолжая ежедневно заниматься наукой, несмотря на полное понимание происходящей вокруг гибели.

Он гордо стоял на верхней палубе своего корабля и продолжал с улыбкой делать дело, что бы вокруг ни происходило.

Он любил меня, а я очень любил его. С его уходом внутри меня, внутри моего "ментального тела" образовалась пустота, которую уже нечем заполнить. Исчез "контрольный орган моего сознания", и я теперь по инерции долетываю свою траекторию "без руля и без ветрил".

И вся эта книга, в сущности, о нем.

Много позже я написал и прочитал Сене и Кеше стихотворение, озаглавленное "Друзьям":

Не стану я доктором, но, зато я не стану и жуликом.

Меня не возьмут в Лечсанупр, - ну, что ж, не жалей!

Ведь где ни лечись, а когда-нибудь стану я жмуриком,

Ну а покуда, давай, откупоривай, Сеня, и Кеше налей!

Не быть мне, друзья, академиком, или член-кором,

Не быть генералом, послом, балериной, певцом...

Но я не смотрю на прожитые годы с укором -

Я буду зато очень добрым, любимым и мудрым отцом.

А дети мои - погляди! Это ж ангелы рая!

А сколько я видел и слышал, читал, ощущал, обсуждал...

И если мечты не сбываются, - это не страшно. Большая

беда если орган мечтаний мечты выдавать перестал.

А мы будем помнить, что не был Булгаков в Париже,

И Пушкин там не был, там не был ни ты и ни я,

Нашли мы, ребята, друг друга значительно ближе,

И этим наполнилась - пусть и не яркая - жизнь, но моя.

А что-то еще впереди, - и не только плохое.

А сколько еще не прочитанных книг, не услышанных слов...

Налей-ка еще... Да не бойся, еще не бухой я...

Ну, Сеня, ну, Кеша - вперед! Пусть я буду здоров!

19.08.1988.

Так незаметно прошли два года и четыре месяца - срок моей аспирантуры. Диссертацию я, все-таки, подготовил - исключительно благодаря моему научному руководителю Петру Ивановичу Хаджи - и даже вскоре защитил.

Если на этом завершить мои воспоминания об Институте прикладной физики создастся, быть может, и не лишенное объективности, представление обо мне, но вот о самом институте и его обитателях представление окажется неполным. Так что вернемся в Институт и продолжим прогулку по лабораториям, вновь вспоминая Отдел Святослава Анатольевича.

Специфические особенности обучения в аспирантуре, не относящиеся собственно к научным исследованиям, я вкратце обрисовал. Теперь хоть чуть-чуть, но коснусь другой стороны.

На период аспирантуры я был приписан к комнате, в которой, кроме меня, находились, Петр Иванович Хаджи - мой научный руководитель, и уже упоминавшиеся Мирча Шмиглюк и Мирча Миглей.

Петр Иванович работал непрерывно, отвлекаясь лишь на краткие перекуры. Его работоспособность и продуктивность таковы, что успеть за ним было невозможно. Обязанностями по повторению произведенных им вычислений он легко мог загрузить пять-шесть квалифицированных специалистов. Я старался с минимальной задержкой повторять уже выполненные им расчеты. На то, чтобы поглубже понять смысл и цель проводимых вычислений времени у меня не оставалось вплоть до окончания аспирантуры и подготовки самой диссертации. Относительную самостоятельность я приобрел, когда возникла необходимость численного решения систем нелинейных дифференциальных уравнений. Они описывали динамику квазичастиц в многоуровневых системах. К этой работе был привлечен многоопытный программист-профессионал Аркадий Кондря. Аркаша медленно и обстоятельно писал программу по решению систем дифуравнений методом Рунге-Кутта-Хилла шестого порядка, а также - для сравнения - методами прогноза и коррекции.