Сирилл Флейшман - Встречи у метро «Сен-Поль»

Но скоро снова подошел к младшему мастеру и деланно небрежно бросил:

— Вы ведь не скажете моей жене?

Тот понимающе кивнул. Файгаров же, стараясь говорить не слишком громко, прибавил:

— Знаете, Люсьен, если б люди в этом рабском мире не позволяли помыкать собою, то все увидели бы, что значит всегда уметь постоять за себя.

«А не податься ли мне в машинисты метро?» — все чаще подумывал Бенуа Бошвар.

И вот однажды он поделился своими мыслями с раввином, который слушал, но мало что понимал:

— Завидная работа. Никаких складов-закупок. Никаких клиентов, которые морочат тебе голову и требуют того, чего у тебя нет. Никаких долгов. Находишься под землей, в полной безопасности. А то ведь где гарантия, что как раз в тот момент, когда я разложу на прилавке свой трикотаж, не разразится мировая война! Нет, честное слово, работа отличная! А? Как вы думаете?

Вместо ответа раввин надел пальто и вышел.

Бошвар поглядел, как он чуть не бегом бежит из синагоги после вечерней службы, и со вздохом сказал президенту общины — тот уж и сам собирался домой:

— Похоже, новому раввину ничего в жизни не интересно, кроме религии.

— И как она, жизнь? — машинально спросил президент.

Бошвар вцепился в нового собеседника.

— Не очень, — начал он со вздохом. — Прямо-таки паршиво. Вот почему я и думаю, не сменить ли профессию. Пойти, например, в метро.

— А я иду пешком. Не знал, что вы ездите на метро. Тогда всего хорошего. Привет домашним.

Президент тоже направился к выходу.

— Да я не говорил, что езжу на метро, — упорствовал Бошвар. — Я живу рядом с вами. Чтобы ехать домой на метро, мне надо сначала очутиться далеко от дома. Я говорил, что вот, интересно, возьмут ли меня водить поезда метро, и еще…

— Кого водить? В метро все ходят сами!

Что делать, президенту шел восьмой десяток, он плоховато слышал. Растолковывать ему, что к чему, Бошвар не стал. Так и не разрешив своих сомнений, он постоял в одиночестве посреди улицы Фердинана Дюваля и направился к себе домой.

В парадном ему встретился консьерж. И сдернул с головы берет — не в знак приветствия, а чтобы почесаться. Бошвар приступил и к нему:

— Что новенького со вчерашнего дня? Как ваши кошки? Как жена? Все хорошо?

— Все в порядке, месье Бенуа. А как вы? Как ваша лавка, как фургончик и торговля трикотажем? Дела идут?

— Не очень. Вот собрался на днях разузнать, не требуются ли в метро машинисты с большим жизненным стажем.

— Недурно придумано! — одобрил консьерж.

Бошвар обрадовался. Наконец-то попался толковый человек, первый из всех, кого он встретил с самого утра.

— Вам пришло письмо, — сказал вдруг консьерж. — Вот, держите, я еще не успел в него заглянуть.

Бошвар вырвал у него письмо и посмотрел на печать:

— Как, вы читаете мои письма?! Я с вами как с другом, а вы… вы… — От возмущения он не находил слов.

— Да не сердитесь, месье Бенуа! Мне просто страшно скучно! Я больше не буду. Эх, я бы с удовольствием торговал трикотажем, как вы, а не помирал тут с тоски!

Бошвар фыркнул и пошел по лестнице с конвертом в руках. Однако на полпути не выдержал, вскрыл его и прочел:

«Дорогой Бенуа!

Я приезжаю в воскресенье. Можем посидеть в ресторане, заказать горячий пикельфлейш. А если ты сможешь раздобыть билеты на какой-нибудь спектакль на бульварах, я буду очень рад. И вот еще что: не мог бы ты отдать мне долг? У меня сейчас нужда в деньгах. Мои все здоровы, даже жена.

С приветом

Симон».

Симон приезжает! Как же я с ним расплачусь? — застонал Бошвар и лишился чувств.

То есть, конечно, он бы лишился чувств, происходи все это на сцене. В жизни же он доплелся до своей квартиры и с понурым видом сел за стол. А на немой вопрос жены протянул письмо от Симона, у которого купил фургончик перед его отъездом в Ниццу и с которым все еще не расплатился.

Придя в себя, он снова завел:

— Будь я машинистом метро, разве старый владелец стал бы требовать с меня денег за мотор? Нет!

Жена поставила перед ним тарелку супа:

— Ешь, пока не остыло. И хватит уже причитать: метро, метро! Вот я почему-то не жалуюсь! И вообще, что, по-твоему, у машиниста метро нет никаких забот? Мне, может, тоже больше хочется пойти работать продавщицей в «Галери Лафайет». Стоишь, как королева, нарядная, накрашенная, и знай себе лопочешь: «Добрый день, мадам, примерьте вот этот костюм от Диора, наденьте вот эту косыночку!»

— И кто тебе мешает? — спросил он, хлебая суп.