— Мадемуазель Вагарднер, — ответила Сюзи и вытерла липкие после пирожного пальцы бумажной салфеткой.
— Он намотал на ус «мадемуазель» и властным жестом взял ее за руку:
— А меня — Брейтор. Маркус Брейтор. Раньше у меня была оптовая лавка — прямо и налево, если идти от…
— У вас очень сильная хватка, вы делаете мне больно, — прервала его Сюзи.
Он испуганно выпустил ее руку:
— Простите, мадемуазель, я не привык беседовать с дамами. Когда у меня была своя лавка, я сам запаковывал товар. Вот руки и окрепли. Теперь дела ведет мой сын. И они наняли для упаковки специального человека. А сын — вы представляете? — ходит тренироваться в спортзал! Эта молодежь не понимает что к чему. Мне было незачем ходить заниматься спортом где-то на стороне. Поворочаешь пачки — небось станешь здоровехоньким, до ста двадцати лет доживешь! — Набравшись смелости, он перешел ближе к делу: — Раз вы мадемуазель, так, значит, не замужем? А я как раз не женат. Давно овдовел.
Она кивнула, не очень понимая, надо ли поддерживать разговор. Мужчина вроде бы и ничего, но больно уж болтливый. Да и потом, она всю жизнь мечтала встретить совсем другого: молодого, романтичного. Потому и осталась незамужней. Добрых тридцать лет искала своего избранника, теперь же если б и нашла, то он бы, такой, ей в сыновья годился. А еще несколько лет — так и во внуки.
Маркус говорил без умолку, так что у Сюзи было время вернуться к реальности. Он приобнял ее за плечи, отвел в уголок у окна, неподалеку от буфета. И принялся рассказывать всю свою жизнь, а также жизнь сына, брата и героев сериала, который он смотрел по телевизору. Через двадцать минут она запуталась, перестала понимать, о ком он говорит. Но Маркус был неистощим. Теперь он вспоминал войну. Сюзи посмотрела на часы:
— Уже поздно, мне пора домой. Приятный был вечер. И лекция интересная.
Он бросил на нее настороженный взгляд и с тревогой спросил:
— Вы что же, понимаете такие вещи? Может, вы школьная учительница или что-нибудь вроде того?
— Нет-нет. Я секретарша.
Он вздохнул с облегчением:
— Вот и отлично, секретарша — чудная профессия! Очень полезная. А то я уж подумал, раз вам по зубам эта лекция, вы, может, занимаетесь чем-то сильно умственным. И испугался. Мне, знаете, не по себе с такими умниками, как мой сын, что ходят по спортзалам, вместо того чтоб поразмяться в магазине с упаковкой. Он у меня ученый. Ну его и научили, что хозяин не должен самолично упаковывать товар, а должен кого-то для этого нанимать. Вот оно, образование! — Он переменил тему: — Можно мне проводить вас, если у вас нет машины? Поздно вечером одной в метро небезопасно.
— Да я возьму такси, — с улыбкой ответила Сюзи.
— Я тоже собирался взять такси, — печально сказал Маркус. — Но просто я подумал, если вы поедете на метро, я мог бы проводить вас. А так, в такси, я вам не нужен. Что, если мы встретимся еще разок, зайдем в кафе, попьем чайку, кофейку?
Польщенная Сюзи улыбнулась опять и написала на программке номер телефона. А Брейтор достал из кармана визитку, зачеркнул один номер, прибавил другой и протянул ей:
— Я написал свой домашний. Потому что если вы позвоните в лавку, то вам ответит сын, или его директор, или его работники, которые ему там упаковывают товар. Полно ненужного народу! Сделайте милость, если я вам звонить постесняюсь, пожалуйста, позвоните мне как-нибудь сами, в середине дня. Запомните: Маркус Брейтор.
Она пообещала, снова подошла к буфету, взяла еще одно пирожное, обтерла пальцы и пошла в гардероб за пальто. Маркус Брейтор смотрел, как она спускается по ступенькам широкой лестницы, приосанился и подумал, что, может быть, настал конец его десятилетнему вдовству.
А Сюзи Вагарднер вышла на улицу и остановила такси. Назвала шоферу адрес, уселась поудобнее. И всю дорогу провела в мечтах о своем идеальном герое, в котором должно быть всего понемножку: что-то прустовское, что-то утонченно-итальянское, что-то болезненное, что-то хрупкое, что-то насмешливое, что-то обаятельное, что-то такое и сякое.
Когда же машина остановилась, она перестала мечтать и подумала, что жизнь, в конце концов, устроена не так уж плохо и что если ей не хочется до ста двадцати лет возвращаться домой в одиночестве, то стоит чуточку — совсем чуть-чуть — переиначить идеал. А главное, не потерять бы карточку того мужчины, что так хорошо умеет вязать и ворочать пачки!
Каждый раз, когда Альбер звонил в дверь квартиры на третьем этаже, открывалась другая — на втором.
Читать дальше