Раймон Кено - Зази в метро

— Это уже слишком. Он — полицейский, а не шпион

— А вы-то откуда знаете? Он что, вам все рассказывает? Уже?

— Я ему верю, — ответила вдовица столь же экстатично, сколь и загадочно. Зази еще раз пожала плечами.

— Пошли! По стаканчику! Вам надо развеяться.

— Почему бы, собственно, и нет, — сказала Авот'я, которая, посмотрев на часы, констатировала, что до прихода альфонцейского осталось еще десять минут.

С верхней ступеньки лестницы было видно, как по зеленому сукну бойко шастают бильярдные шары. Шарики для пинг-понга то и дело мелькали в задымленной атмосфере, пропитанной пивным духом и запахом влажных подтяжек. Зази и вдова Авот'я обнаружили группу туристов, сбившихся вокруг Габриеля, обдумывавшего карамболь высокой сложности. Когда он его выполнил, зал наполнился разноязыкими возгласами одобрения.

— А они довольны, — сказала Зази с гордостью. Вдова утвердительно кивнула головой.

— Все-таки какие они дураки! — добавила Зази растроганно. — Это, считайте, они еще ничего не видели. Представляю себе, что с ними будет, когда он выступит перед ними в пачке.

Вдова снизошла до улыбки.

— Хотелось бы все-таки знать, что такое в точности гомик? — спросила ее Зази по-дружески, как старую подружку. — Пидер? Голубой? Гормосессуалист? Аналка? Это одно и то же?

— Бедное мое дитя, — сказала вдова, вздыхая. Время от времени она обнаруживала в себе чудом уцелевшие исключительно для других крупицы нравственности, обращенной в пыль чарами легавмена.

Габриель, запоров удар от шести бортов, наконец заметил их и помахал рукой, затем хладнокровно продолжил серию, несмотря на то, что последний карамболь явно не удался.

— Я пойду наверх, — решительно сказала вдова Авот'я.

— Святая наивность, — сказала Зази. Она подошла к бильярду поближе.

Биток находился на f2, белый шар — на g3, красный — на h4. Габриель собирался загнать все шары в угол. Он помелил кий и сказал:

— Все-таки эта вдова ужасно приставучая.

— У нее мощный флирт с легавменом, который подходил к тебе в кафе.

— Ладно, неважно. Сейчас главное — не мешай играть. Не хулигань. Спокойствие, только спокойствие.

В атмосфере всеобщего восхищения он поднял кий, готовясь ударить по битку, да так, чтобы биток описал своей траекторией дугу параболы. Но шар свернул в сторону, вместо того чтобы попасть куда надо. Кий оставил на сукне дорожку, за которую держателю заведения обычно выплачивали определенную сумму по прейскуранту. Туристы, тщетно пытавшиеся сделать то же самое на соседних столах, выразили свое восхищение. Пора было идти ужинать.

Собрав с присутствующих деньги, чтобы покрыть расходы и уплатить честно по прейскуранту, Габриель подозвал всех своих, включая и тех, кто играл в пинг-понг, и повел их наверх, чтобы перекусить. Пивная на первом этаже показалась ему вполне подходящей для той цели, и он рухнул на скамеечку у столика, не заметив сидевших рядом друг напротив друга Авот'ю и Хватьзазада. Они игриво помахали ему рукой. Габриель с трудом узнал в щеголе, гримасничающем рядом с вдовухой, того самого полицейского. Прислушиваясь исключительно к биению своего доброго сердца, Габриель пригласил их присоединиться к его табору, что они и сделали. Туристы захлебывались от восторга при виде такого обилия местного колорита. Официанты, одетые в набедренные повязки, начали подавать вместе со слезящимися кружками пива мерзкую солянку, усеянную серо-зелеными сосисками, прогорклым салом, дубленой ветчиной, проросшей картошкой, предоставляя посетителям чреватую последствиями возможность оценить туристическим небом тончайший зацвет французской кухни.

Зази, отведав этого угощения, прямо заявила, что по вкусу оно сильно напоминает говно. Легавмен, взращенный мамой консьержкой в крепких традициях тушеной говядины под соусом, вдовуха, знавшая толк в настоящей жареной картошке, и даже Габриель, даже он, хоть он и привык в своем кабаре к странной пище, тут же трусливо заткнули ребенку рот. Именно благодаря такой безнаказанности хозяевам дешевых и плохих ресторанов удается испортить вкус гражданам как в области внутренней, так и внешней политики и извратить на потребу иностранцам бесценное наследие, полученное французскими кулинарами от галлов, которым, как известно, мы обязаны мужской одеждой типа «штаны», бочарным делом и нефигуративным искусством.

— Вы не дали мне сказать, — вмешалась Зази, — что это (жест) отвратительно.

— Кто же спорит, — ответил Габриель. — Я не собираюсь заставлять тебя это есть. Я проявляю понимание, не правда ли, мадам?