Елена Черникова - Вишнёвый луч

Оседланные лошадки ждали Александра. И разнополая молодёжь, тренировочно махавшая серебристыми щитами и мечами, - все ждали его, только его.

Подвели белоснежную красавицу. Грива на ветер. Стать и нерв.

Я не заметила, как он очутился в седле.

Солнце любовно выжгло все помехи на небе и, лаская белизну лошади всеми волнами полуденного спектра, остановилось в ожидании театра. Весь мир послушно замер.

А ярый всадник, не думая об играх солнца, уже полетел по-над лугом, и лошадка была очевидно и абсолютно счастлива.

Он летел - и не просил смотреть на него. Он сам по себе летел. Он так жил. Он не лез в глаза. Хороший он парень.

Конно-спортивно-театральная молодёжь энергично проверяла себя, резвилась на лугу, составляя и рассыпая случайные боевые пары. Александр остановился и обернулся: я подошла и помахала фотоаппаратом.

- Можно?

Он кивнул. Лошадь взвилась на дыбы. Я принялась щёлкать. Мыльница моя была заряжена обычной домашней двухсоткой, и надежды на публикабельные снимки не было, но остановиться я не могла. Зрелище было великолепное, солнце в помощь, всадник хорош, а мимоходом в эту глушь не попадёшь, надо успеть, надо всё запомнить.

Когда поступку недостаёт нравственных аргументов, плохие журналисты часто применяют профессиональные доводы типа "Это же просто работа!" Сама не знаю почему я вспомнила сейчас этот глубоко чуждый мне пассаж.

И я опять взялась хватать радость урывками.

Группа рассыпалась по полю, раздался клич, бойцы сошлись. Я отпрыгнула подальше и села на землю, забыв закрыть объектив. Оторопь и моральный кризис. Я, получается, уже набросала ворох роз к ногам незнакомого человека, едва он взлетел в седло, причём он привычно принял их, профессия такая, но по ходу вспомнил, что в данный-то момент его осыпают за причастность к торговой марке "Мужик"! Вот откуда такая скорость полёта над лугом...

Некомильфо, говорила моя заблудшая душа, плача до боли. Чушь. Всё это чушь. И он чувствует это самое всё, этот сорокапятилетний мальчик, обожаемый окружением, чувствует, но идёт на поводу. Почему идёт? Даша? Что ему какая-то шалая женщина, когда у него всё есть: небо, ветер, белая лошадь, серебряный меч, добрые глаза, дочь, друг, жена, профессия, известность и даже популярность?

Когда мне больно, я слушаю светскую прощальную музыку, изображающую полёт души в сторону прочь от тела. Например, "Бразильскую Бахиану" Вилла Лобоса или песню из кинофильма "Леон-киллер". Сейчас во мне сама, без вызова, прогремела Шестая симфония Петра Ильича Чайковского, и я испугалась. Как повелось.

Что-то вздохнуло справа. Оглянувшись, я обнаружила весьма сонную сосиску: девицу в джинсах и шапке, но с голым беленьким пузцом. Она лежала на спине и рассматривала небо, не интересуясь тренировочной битвой товарищей.

- Простите, пожалуйста, - принялась работать я, - эта белая лошадь - его личная? У них такая гармония...

Понятно, что бред. Жеманный и неуместный. Девица с отвращением дослушала мой так называемый вопрос и, приподнявшись на локте, поглядела вдаль. Было ясно, что я не повысила рейтинг журналистики.

- Он на любой всё может, - концептуально ответила девица и вернулась в исходное положение.

Я посмотрела на солнце, перешедшее на закатную сторону купола, обожглась и закрыла глаза, и увидела вишнёвый луч. Да, "прямо против солнца - фиолетовый, сиреневый...". Флоренский. "Иконостас". Любимая книга моей давней юности. Единственная книга, которую я сама законспектировала в личном дневнике, когда она ещё ходила по рукам в машинописных копиях. А теперь она разрешена, издана, и никто не читает. О, может быть, запретить мужика? И сразу всё пройдёт. И никаких интервью. Все и так будут страшно заинтересованы, почему же запрещён этот загадочный мужик.

Я побрела к машине, ощупывая карманы, словно мне тут могли тайком насовать в них гостинцев на дорожку. В глазах рябило троящееся солнце, в ушах гремел живой конский топот.

Недоумение усиливалось. Я не представляла себе этого будущего интервью. Его не написать никакими молитвами! Эта ложь невозможна! Даже в нашем коммерциализированном мире! Все сценаристы Голливуда даже вскладчину не смогли бы придумать для Александра сюжет, где он до такой, как затевалась на "Мужике", степени был бы не самим собой!!!

Водитель сообщил мне, что я отсутствовала два часа.

- Не может быть!

- Ровно два часа и двадцать девять минут, - уточнил он. - Я все свои запасы выкурил.

"Что-что ты сделал? Выкурил? Был запас и вот - выкурен..."