Светлана Замлелова - Скверное происшествие

Этот запаздывающий гость был мой брат. Опаздчивость была характерной чертой его, он довольно часто всюду опаздывал. Но, думаю, делал он это не по злобе и не по небрежению к ожидавшим его, а разве по какой-то врождённой рассеянности и неумению обращаться со временем. Он совершенно не чувствовал времени и никогда не знал, сколько прошло с тех пор, как последний раз смотрел на часы. Рассчитать время было для него серьёзной задачей, и он почти всегда ошибался в своих расчётах.

Но наши знать не хотели об этих маленьких его слабостях. За каждым его поступком они всё равно видели злой умысел. Если брат опаздывал на их собрания, они долго потом возмущались и говорили, что он «как всегда». Если приходил ко времени, они удивлялись и делали вид, что такого ещё никогда не было.

Когда он наконец появился, тётя Эмилия даже не встала к нему из-за стола. Снисходительно выслушав его поздравления, она только покивала ему и проговорила с ленцой:

– Хорошо, хорошо... Проходи... Оставь там свой подарок, потом посмотрю... Там... В прихожей, на столе...

Тётя Амалия смотрела на брата почти с ненавистью, и когда он отправился в прихожую, чтобы пристроить свой подарок, она снова заворчала:

– Хоть бы раз вовремя... Хоть бы оделся в такой день... Никакого уважения...

Видно было, что и тётя Эмилия осталась недовольна братом. Дело в том, что брат давно уже привлекал всеобщее внимание своим костюмом. Последнее время он как-то уж совсем изнеряшился, так что ходил чуть не в лохмотьях. Кто-то даже шутил над ним, говоря, что брат донашивает за Поцелуевым. Брат имел вполне приличную одежду и, когда считал нужным, мог выглядеть пристойно. Появляясь же на улице или в гостях оборванцем, он как будто наслаждался производимым эффектом, особенно, зная вкусы некоторых наших родственниц, обзаведшихся нарядами и не имевших никакой возможности их демонстрировать. Эти дамы и девицы появлялись на наших семейных праздниках в каких-то головокружительных робронах с приколотыми к груди букетиками, кусочками меха или пёрышками. Конечно, вид брата в разодранных и замызганных штанах, в рубашке с посёкшимися манжетами возмущал и оскорблял их.

Кто знает, быть может, выставляя свои облезлые манжеты, брат провоцировал всех на очередную насмешливую выходку? А, может, он ждал, что одёрнут его, к себе позовут?..

Брат, войдя в комнату, тотчас почувствовал всё недоброжелательство, успевшее скопиться за то время, пока его не было, и, почувствовав, ощетинился. Он как раз находился в том мрачном своём настроении, когда бывал в претензии на весь свет. Не замечая гневных взглядов тёти Амалии, он уселся на свободный стул, немедленно откинулся на спинку и, скрестив на груди руки, принялся оглядывать собравшихся с самым наглым и независимым видом. От еды он отказался, заявив, что «не есть сюда пришёл». Послышалось довольно противное хихиканье и презрительное фырканье, но брат не обратил на то ни малейшего внимания.

Я не стану описывать, что происходило в тот день. Ей-богу же, ничего интересного. Говорили тосты, пили за здоровье новорожденной, много кушали и вот в какой-то момент заговорили о Ленине. Первой, конечно, выступила тётя Амалия. То присюсюкивая, а то бледнея от гнева, она взялась рассказывать о каком-то гражданине, повстречавшемся ей прошлым летом в доме отдыха. Подумать только, этот гражданин отвергал гениальность Ленина! Но он просто не знал на кого нарвался. Тётя Амалия живо разъяснила, что к чему и привела три неоспоримых доказательства гениальности Ленина.

– Во-первых, – загибая пальцы и уж, конечно, в сотый раз принялась перечислять она, – во-первых, у него столько трудов! Во-вторых, он знал столько языков!..

– Дичь какая-то, – вдруг перебил её брат. – Сколько трудов, сколько языков... Это что? Серьёзный разговор? Возьмутся обсуждать серьёзные вещи, а двух слов связать не могут...

Он пожал плечами и отвернулся от тёти Амалии, как будто обращался не к ней, а так только, бормотал себе под нос. Тётя Амалия оцарапала его глазами и продолжала:

– И, в-третьих...

Но она не успела сказать, что же в-третьих, потому что брат снова перебил её. На этот раз он презрительно и очень громко фыркнул – в нашей семье почему-то все фыркали. Тётя Амалия не выдержала.

– В чём дело? – обратилась она к нему. Лицо её покривилось, губы растянулись, расплющились и перетекли куда-то на подбородок.

– Надоели вы со своим Лениным – вот в чём дело, – ответил ей брат.

В голосе его чувствовалось напряжение, он бросал вызов.