Алексей Исаев - Солнца нет

– Ну, здравствуй Жека! – облегчённо сказал он, увидев товарища.

– Вася! Это ты? – прокричал изумлённый Меньшиков.

– Я Женёк, я, – подтвердил Свинин.

– Ты живой что ли, мать твою?! – воскликнул журналист, всё ещё не приходя в себя.

– Живой, как видишь, но только духовно.

– А в какой это заднице мы торчим?

– Царство мёртвых, во сне пересекается с миром живых, дружище. Здорово, что ты меня нашёл, здесь, а теперь будь добр, дай горло промочить... – попросил Свинин, кивнув на маленький стол. Там стояла миска с водой. Евгений, кое-как оценив ситуацию и бедственное положение друга, кинулся к миске, едва не опрокинув её.

– Осторожно! – испуганно крикнул бывший мент. – Не-то я, от горя, во второй раз сдохну.

Меньшиков, чуть дыша, поднёс глубокую миску к губам Свинина, он жадно осушил её, она тут же наполнилась водой заново. Журналист хотел было ещё поднести, но рыжий остановил его...

– Спасибо, Жека, я больше не хочу...

– Что с тобой случилось, Вась? Почему ты в таком виде? – спросил Меньшиков, положив воду на стол.

– Неправильно я жил, Женёк. Грехов на мне не счесть... Вот меня и разуделал высший суд. Что заслужил, то и получил, – ответил мент изнурённым голосом, чьи закованные руки были задраны выше уровня головы.

Евгений приметил рядом валяющуюся кувалду, схватил её.

– Погоди, Вась, а может, я кандалы твои расколошмачу, к чёртовой матери?!! – сказал он, ударив оковы левой руки на запястье грешника.

– Хватит, Жека! Мне же больно! – закричал, скорчившийся Свинин. – Этим, ты мне ни как не поможешь. За всё я сам отстрадать должен, тогда освобожусь.

Евгений от бессилия заплакал, бросив кувалду под ноги.

– Прости друг, что помочь не могу.

– Не расстраивайся, брат. Лучше послушай меня... – проговорил рыжий. – Беда у тебя, за плечами, Жека. Чёрная, она грозит тебе, беги куда глаза глядят, беги не оглядывайся, подальше из города. Иначе плохо тебе будет, братишка, потому что за бедой стоит один человек. Злой и беспощадный, он не перед чем не остановится, никого не пощадит, он тебя в могилу сведёт, так же, как меня. Берегись, Женя, беги, пока не поздно!!!

– Кто он? – ужаснулся Евгений.

– Он уже поблизости. Беги от него... – прозвучали слова Василия и растаяли вмиг из-за прозвучавшего дверного звонка. Меньшиков проснулся в холодном поту, истёкшие две секунды, показались ему вечностью, не помня себя, он подошёл и отворил дверь. Его взгляд перехлестнулся с ледяным взглядом Корсарова, который с кем-то говорил по сотовому.

– Можно войти? – прервал он, затянувшуюся паузу, закончив телефонный разговор.

– Да, пожалуйста, да... – очнулся Евгений.

Владимир прошёл в прокуренный дом, лазая в мобильнике, тщательно всё осматривая: обстановку, картины на стенах. В мастерской висели графические рисунки на обыкновенных листах, и даже ужасный бардак из нагромождения разных вещей, всё обследовал любопытный гость.

– Водки хотите? – предложил Меньшиков и обратил внимание на сигнал, сообщающий о доставке почты.

– Спасибо, не хочу, – иронично отказался Корсаров и попросил хозяина показать какие-нибудь работы, так как все холсты были развёрнуты к стенам.

Меньшиков выставил несколько полотен: портрет сиамского кота, лежащего на кладбищенском кресте, зимний пейзаж с берёзками на чёрном снегу, изображение треснутой луны на фоне виселицы.

– Кот мне нравится, возьму его... – сказал Корсаров, хотел было спросить цену, но тут взгляд его упал на неприметный ранее графический портрет Пикассо. Он был изображён необычно, казалось, лицо вот-вот исчезнет, размытое водой.

– Вы поклонник этого художника?

– Нет, – возразил журналист, – просто он нравится мне своей необычностью.

– Вы не против, если я возьму его для себя? – поинтересовался покупатель.

– Извольте, – одобрил Евгений. – Всё для вас, за ваши деньги.

– А почему вы не показали мне ту картину? – спросил Корсаров, указав на большое полотно, прикрытое тканью.

– Мне не жалко, смотрите, – произнёс журналист, откинув ткань.

Миру явилась нагая красавица в изящной резной беседке, утопающей в абрикосовых цветах. Гость на минуту забылся, засмотрелся изображением китаянки.

– Собирательный образ? – вдруг спросил он.

– С натуры, – немного хвастливо отозвался Евгений.

Владимир поймал себя на мысли, что слегка завидует ему.

– И как называется?

– Моё Солнце, – ответил художник.

– Продайте... – вырвалось у делового посетителя.

Меньшиков отрицательно покачал головой.