Ирина Ульянина - Все девушки — невесты

Генеральный директор компании «Контур», созидающей идеальное жизненное пространство, прибыл на том же BMW пятой модели. Я привычно забралась на заднее сиденье — к хорошему быстро привыкаешь! Ожидала, что он сядет рядом. Ничего подобного. Вадим занял водительское место. Ах да, Федюк — не железный, ему тоже требуется отдых… Но лучше бы он был железным!

В салоне распевала темпераментная Дженнифер Лопес. Вадик непринужденно рулил, и машина вскоре вырвалась на пустынное загородное шоссе. Там у меня возникло чувство, будто автомобиль превратился в дирижабль, бороздящий просторы космоса. Ночное небо неслось нам навстречу, упруго ударяясь о ветровое стекло. Короткие шелковистые завитки на затылке Вадима отливали перламутром. Мне так хотелось коснуться их, что даже кончики пальцев зачесались. Умом я понимала, что отвлекать водителя от дороги неразумно, опасно, но сдерживать свои желания уже не могла. Приблизив губы к его щеке, спросила первое, что пришло в голову: «Далеко еще ехать?..» И заметила, что отросшие щетинки на щеке Вадима тоже отливают перламутром. Он светился как божество и внушал мне благоговение.

— Тебе надоело ехать?

Паперный повернулся ко мне в профиль, отчего наши губы встретились. Дирижабль плавно сбросил скорость, пошел на снижение, и мое сердце тоже спланировало вниз, учащенно затрепыхавшись. От поцелуя оно будто разрослось, я вся состояла из сплошного сердца и… неведомой мне эрогенной зоны G… Вадим оторвался первым, шумно втянул воздух и спросил:

— Поедем дальше? Я обожаю прогуливаться на машине по ночам. Только в это время суток и удается отключиться, послушать музыку, новости…

— Да, я тоже обожаю…

Я не уточнила, что именно. Заявить, что обожаю гонять автомобиль, было бы ложью. Я вообще не умею водить. А Леонид никогда не катал меня по ночам. Изредка по выходным возил на оптовый рынок, но разве подобные бытовые поездки сравнятся с романтикой воздухоплавания?.. Вольготно откинувшись на сиденье, смакуя поцелуй, я посылала перламутровому затылку Вадима сигналы обожания и не заметила, как мы достигли его распрекрасного загородного дома, обнесенного кирпичным забором.

Единственным человеком, попавшимся на пути, был охранник, открывший ворота. В остальном все выглядело как во дворце у чудища, к которому попал заблудившийся купец из сказки «Аленький цветочек». Сад цветет и благоухает, палаты убраны, стол ломится от яств, а ни одна живая душа на глаза не кажется, не мельтешит…

Хозяин умылся и переоделся, сменив деловой костюм на джинсы и свободную спортивную рубашку. Я тоже вымыла руки и с восхищением рассматривала белоснежную скатерть, такие же белые, накрахмаленные до хруста салфетки, сложенные маленькими парусами над фарфоровыми тарелками. Мельхиоровые приборы были начищены, бокалы и фужеры натерты до скрипа. Все как в лучших домах и фильмах про скромное обаяние буржуазии.

— Сонечка, прошу, — указал Вадик на стул с высокой резной спинкой, предупредительно отодвинув его. Прежде чем сесть напротив меня, он приподнял блестящую, хромированную полусферу крышки над горячим блюдом, принюхался и с удовлетворением заметил: — Отменно! Шура приготовила утиные грудки с абрикосовым соусом. Оказывается, есть еще и подливка из ананасов к фуа-гра.

— А кто эта Шура?

— Моя повариха. И по совместительству экономка. Настоящая находка: сноровистая, исполнительная, и характер легкий. Что бы ни делала, всегда поет. Голосистая, как Даяна Росс, только репертуар у нее другой — русский народный. Шура — женщина одинокая, здесь и живет…

Замечание про одинокую женщину меня слегка укололо, ведь отныне я вполне подхожу под это ущербное определение. Но предвкушение необычного ужина потеснило грусть. Подача оказалась выше любых похвал: черная икра в хрустальной креманке обложена тонкими лепестками лимона, на салатных листьях покоятся ломти мясистых помидоров и мелкие пупырчатые огурчики. В продолговатой селедочнице лоснилась осетрина, в квадратном блюде был выложен пирамидкой гусиный паштет. И хлеб в плетеной корзинке был какой-то особенный — пышный, ноздреватый, с румяной корочкой. Даже не испытывая голода, за подобным столом невозможно удержаться от обжорства.

— Теперь я понимаю, почему тебе приходится качаться в тренажерном зале, — сказала я Вадиму, наблюдая за тем, с каким удовольствием он уплетает.

— На самом деле я редко ужинаю дома. Сегодня Шура готовила специально для тебя.