Ирина Ульянина - Все девушки — невесты

— Замолчи, или я за себя не ручаюсь!

Непредсказуемая реакция моего организма на стресс продемонстрировала мне суть выражений «потемнело в глазах» и «подкосились ноги». Еле удержалась, чтобы не грохнуться, и кое-как добралась до дивана. В ушах противно звенело, а других звуков я не улавливала: видела, как девчонки открывают рты, но о чем они говорили, не слышала… С удивлением посмотрела на Глеба, протянувшего мне бутылку нарзана и стакан.

Собственные руки меня не слушались — суставы отказывались сгибаться, как у испорченного робота. Фотограф сам попытался напоить меня, но минералка пролилась мимо — потекла по подбородку, залила топ на груди. Он отставил стакан и опять склонился надо мной, показывая на выход, беззвучно шевеля губами. Не трудно было понять: предлагает покинуть помещение. Вот так, еще немного, и я адаптируюсь к глухоте, освою язык жестов… Встала, и вдруг цементный пол качнулся и стремительно полетел навстречу лицу. Окса с Глебом успели поддержать меня. Неудобняк ужасный… Я скинула руку фотографа, как бы случайно задержавшуюся на моей груди, и заверила, что вполне могу передвигаться самостоятельно. Но они все равно подстраховывали с двух сторон на темноватой лестнице, довели меня до лавочки под тополем, запорошенной пухом… Почему весь Новосибирск засажен тополями? Тополиная засада какая-то… Сидеть на улице, на теплом ветерке было куда приятней, чем в сырой темнице. Я учащенно дышала, и глухота потихоньку рассасывалась.

— Марго, ты как? — склонился ко мне Колокольников.

— Лучше всех, — пустыми глазами посмотрела я на него и потупилась.

Он еще помялся возле лавочки, теребя свои оттопыренные карманы, перекинулся парой фраз с Петренко и скрылся в своем отстойнике.

Во двор въехала отцовская «девятка»…

— Кыш, Окса! Наш разговор с папашей будет конфиденциальным.

Подруженция с обиженной физиономией удалилась метров на пятьдесят, но дальше не пошла — уселась на детские качели и демонстративно отвернулась.

Блудный папа, выйдя из машины, понуро приближался к скамейке. В пятницу, помнится, глядел куда бодрей, распевал на весь подъезд: «Нас не догонишь!..» Выходит, уже тогда замышлял побег?

— Здравствуй, Риточка, доченька…

— Привет, — сухо бросила я, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Но не вышло — всхлипнула. — Как же так, пап?.. Как ты мог променять нас на эту… рыжую козу?! Нахалка, еще в гости к нам приперлась!

— Ритуленок мой дорогой, сейчас я тебе объясню все по порядку… — забормотал он неразборчиво, словно страдал дефектом речи. — Ты только не плачь… ты поймешь… ты должна меня понять… я не хотел…

— Ага, ты не хотел!.. Ты через силу перепихивался с рыжей козой, да?.. Фу, какая мерзость!

Я зарыдала. Папа всучил мне бумажный носовой платок и сам сморщился, будто готовился чихнуть. Но не чихнул — прижал сложенную ковшиком ладонь к носу, ссутулился и невнятно прогнусавил:

— Доча, поверь, я ради тебя, ради вас с мамой старался! Влез в ее бизнес и увяз по самое не балуйся…

Он рассказывал сбивчиво, но темная история постепенно становилась ясной. Оказывается, в прошлом году, когда отец еще работал в отделе грузоперевозок транспортной компании, Мирошник через него оформляла доставку оборудования для салона красоты. Все шло как по нотам: тарифы папа выбрал оптимальные — дешевые, контейнеры прибыли в обозначенные сроки. Элина как бы в знак благодарности пригласила его отметить успех предприятия в ресторане «Сибирская тройка». Нахвалила папашины деловые качества, навешала лапши, упоила его в дугу, что в принципе сделать несложно, и затащила к себе в койку. В тот день он впервые не явился домой ночевать. Говорит, что наутро сильно каялся, сам себе был отвратителен и не сомневался — подобное не повторится. Но Мирошник продолжала звонить, зазывать в гости… Как он ни отказывался, она одержала верх… Вскоре сделала ему настолько заманчивое и лестное предложение — позвала в свою динамично развивающуюся, перспективную фирму на должность управляющего. Отец не устоял.

— Это называется перспективной фирмой? — Я указала пальцем на подвал и нервически хохотнула. — Не, по-моему, это понты! Причем корявые!

— Да подвал как раз не в счет, он так… арендован совсем для других целей. — Папаша отвел глаза. — У Лины на самом деле уникальный малозатратный и высокодоходный бизнес. Понимаешь, Ритуленок, я в нем вышел на другой, более высокий уровень доходов и возможностей!