София Яновицкая - Что такое «люблю» (сборник)

Ветер сразу взъерошил волосы, откинув их назад, и заполоскал футболку. Я сощурилась, быстро глянула по сторонам и вдруг поняла, что губы расплываются в дикой улыбке. Справа хитро ухмыльнулся брат, слева скорчила рожу Карен. Мы набрали такую скорость, что затормозить было бы трудно – но никто и не хотел останавливаться. Даже не верилось, что всего несколько дней назад брат принес домой прогретые солнцем лонгборды и гордо стоял с ними у крыльца, как с тремя воинскими щитами. Бабушка Карен преувеличенно ужасалась, незаметно улыбаясь куда-то в морщины, Александр по-детски смотрел на гибкие силуэты досок, а мама, которая колдовала на кухне вместе с бабушкой Карен, не говорила ни слова и просто улыбалась. Казалось, так было всегда.

Ветер встопорщил короткие волосы у брата на голове и отправился играть с кудрявым хвостиком Карен. Прямо за Карен цветастым фоном для ее силуэта разворачивалась бесконечная синева океана и лохматились непокорные макушки пальм. Справа, за братом, мелькали прибрежные кафешки – красно-белые кока-кольные зонтики, мороженое и сахарная вата. А впереди – впереди был только заливающийся красным горизонт.

Мы отправились кататься в какое-то странное, призрачное время – еще не ночь, даже не совсем сумерки, но на глянец острова уже легла тень, смазывающая все контуры. Воздух был размытым, как на пленочных фотографиях, в нем повисла полупрозрачная дымка. Зарождалось что-то такое, от чего у меня защемило в животе. Как будто может произойти все что угодно. Как будто оно вот-вот произойдет.

Мы разогнались за пару минут и теперь без остановки мчались прямо в оранжево-розовое небо, прямо туда, где все залито закатным соком, куда солнце уходит прятать свои секреты. От ветра, солнца, песчаной пыли и морской соли слезились глаза. Брат и Карен сощурились, а я, наоборот, распахнула глаза пошире.

Может быть, мы едем по какой-то несуществующей дороге, которую остров доверил только нам, потому что… потому что…

– Мы – духи острова! – Карен выкрикнула прямо в ухо, и я рассмеялась.

Потому что мы можем ее почувствовать. И не боимся упасть.

Ничего никогда не заканчивается, подумала я. То, как колется щетина Александра, когда он обнимает меня. То, как пахнет волшебством, когда бабушка Карен принимается колдовать над плитой. Как Карен вдруг останавливается посреди улицы и начинает показывать созвездия на небе. Как мама смотрит на океан, и у нее в глазах начинают искриться смешинки. То, как брат говорит своим особенным голосом «Индиана Джонс» и кладет мне на спину теплую ладонь.

Миллион того, что было и что будет. Все останется со мной навсегда. И то, что звенит внутри, когда мы пытаемся догнать этот закат – тоже.

Неугомонный ветер сдвинул нас троих ближе друг к другу и опутал чем-то общим – горящими лицами, шумом мчащихся колес и вибрацией в подошвах кед, терпкой сладостью вечерних запахов, чуть жестяным привкусом колы во рту, и этим вечно ускользающим закатом. Как если бы мы держались за руки – только гораздо, гораздо крепче.

Я вдруг услышала незнакомую мелодию – тягучую и летнюю, словно пропитанную соком абрикосов, которые мы сегодня ели и от которых у меня до сих пор были липкие губы. Рядом с нами никого не было, даже магазинчики и кафе, из чьих радиоприемников могла бы играть музыка, остались позади. Карен и брат молчали.

– Что это… – Я вдруг поняла, что мелодия звучит в моей голове.

И засмеялась от резко нахлынувшей волны счастья.

– Эй, Индиана Джонс! – брат хрипло окликнул меня, перекрикивая ветер. – Слабо еще быстрей!

– Вместе! – я закричала в ответ, прислушиваясь к музыке внутри.

Такой же, как заливающееся оранжево-красным небо, и приключения, поджидающие нас за следующим поворотом. Когда-нибудь мы обязательно догоним этот закат. А сейчас… сейчас у нас есть все что надо.

Дурацкая наклейка выпала из кармана, когда мы опаздывали в школу. Я наклонился поднять ее, но Ярик оказался быстрее.

– Серьезно?! – Он остановился и неразборчиво прыснул, чуть не подавившись бутербродом.

Я тяжело вздохнул и выдернул наклейку у него из рук. Надо было сразу ее выкинуть, еще позавчера… Ярко-розовый единорог радостно улыбался мне с наклейки, сияя рогом в блестках.