Виктория Платова - Мария в поисках кита

— Тина! — неожиданно окликает меня ВПЗР, когда я уже берусь за дверную ручку. — Маленькая просьба напоследок. Включи мне, пожалуйста, «Ил фэйт диманш». Семнадцатая позиция в списке.

Вот она — возможность поставить хоть какую-то приемлемую для меня точку. Или даже восклицательный знак.

— Со всеми просьбами обращайтесь теперь к вашей кошке, — говорю я и выскакиваю из кафе, хлопнув дверью.

Остаток дня иначе как паршивым не назовешь.

Единственное, чего я хочу, — побыстрее свалить с Талего. План остается прежним: добраться до телефона в сувенирной лавке и позвонить Игнасио в Мадрид. И ждать, когда он задействует имеющиеся возможности. На это уйдет какое-то количество времени, но хотя бы ожидание будет осмысленным. А ВПЗР пусть остается здесь — хоть на время, хоть навсегда. Меня это больше не интересует. С сегодняшнего дня. С этой минуты.

То, что считалось неприемлемым еще вчера (незаконное вторжение в чужое жилище), больше не имеет значения. Я нахожусь в форс-мажорных обстоятельствах, следовательно, и действовать буду соответственно моменту. Пойду и вскрою чертову лавку. А если понадобится — высажу стекло.

…Ничего высаживать не пришлось.

Дверь в магазинчик оказалась открытой. Это обстоятельство смутило меня настолько, что я несколько минут простояла, сунув ногу в дверную щель и не решаясь войти внутрь. Если накануне все было заперто, то кто открыл замки сегодня?

Может быть, Анхель-Эусебио и его помощник Маноло уже вернулись? О, если бы это было так!..

Согреваемая мыслью о возвращении аборигенов в места постоянной дислокации, я просочилась в крошечный торговый зал. При этом висящая над дверью «музыка ветра» (десяток тонких металлических трубок на бамбуковой перекладине) громко звякнула.

— Эй! Хозяева! Есть тут кто живой? — крикнула я.

Тишина.

— Мне нужно позвонить!

Тишина.

— Мне нужно позвонить в Мадрид! Я воспользуюсь вашим телефоном… Сколько эго будет стоить?

Никакого ответа. Тогда кто открыл дверь? Неужели снова — инициатива «неподражаемого автора интеллектуальных квестов и триллеров-шарад», как величают ВПЗР малахольные девицы из пиар-отдела?

Примечание: Сходное определение внесено во все каталоги и классификации авторов, лишь слово «неподражаемый» заменено на «оригинальный». Тоже не бог весть что, куда лучше (по мнению ВПЗР) звучало бы «невъебический» «космический» «наше всё» — чего уж тут жаться и мяться — «классик жанра».

Массивный телефонный аппарат, стоящий на прилавке, заинтересовал бы ВПЗР. Настолько, что она наверняка подумала бы о его экспроприации. Тяжелая трубка, медный диск, подставка из красного дерева — все это, несомненно, подпадало под категорию «произведение искусства». Но я отнеслась к аппарату так, как и должно было отнестись в нынешней ситуации, — как к утилитарному средству для достижения цели. Сняв трубку, я приложила к ней ухо.

Телефон молчал. Ни единого гудка. Тишина в мембране расстроила меня еще больше, чем магазинное безмолвие. Нет, «расстроила» не то слово, я была близка к отчаянию! И с чего я вообще взяла, что этот аппарат — рабочий?

Да нет же, он — рабочий! Должен быть рабочим, обязан, — вот и провод от него спускается куда-то вниз!..

Страстно желая поверить в невозможное, в неожиданную удачу, я принялась стучать по рычагу, как сумасшедшая, и дуть в трубку. Все эти манипуляции не приблизили меня к Игнасио Фариасу ни на миллиметр.

Зимняя лавка Анхеля-Эусебио не очень сильно отличалась от летней, насколько я смогла ее запомнить. Тот же набор товаров, которые бойко идут в туристический сезон: посуда, трикотаж, головные уборы, шлепанцы и сандалии самых разнообразных видов и размеров; пляжные зонтики и полотенца, бамбуковые циновки (срок службы — две недели активного использования), мягкие игрушки, надувные круги и матрасы, доски из пенопласта, — интересно, найдется ли кретин, который купит здесь матрас с пляжным зонтиком, чтобы потом тащить их на побережье?.. Отдельный стенд занимали аляповатые китайские магниты на холодильник, еще один — солнцезащитные очки. А вот и то, чего не было летом: стойка с книгами!

Книг было немного, все — в мягких переплетах, испанские издания мировых бестселлеров: я обнаружила Дэна Брауна, Синди Шелдона и Паоло Коэльо. Для этой злосчастной стойки ВПЗР уж точно не пожалела бы яда, слюны и саркастических замечаний, почему я все еще пытаюсь просчитать все ее возможные реакции? Почему я все еще думаю о ней? Нас больше ничего не связывает Захламленная лавчонка со всем ее бесполезным содержимым подозрительно похожа на питерскую квартиру ВПЗР — вот почему! В разное время ВПЗР собирала: