Виктория Платова: Мария в поисках кита

— Не самая…

— По мне — так самая! Блондинка…

— Положим, блондинкой она не была. Шатенка, так будет вернее.

— Вот и нет, Анхель-Эусебио, вот и нет! Точно тебе говорю, она блондинка! И даже немного похожа на американскую актрису, забыл, как ее зовут…

— Американских актрис полным-полно.

— Мы же вместе смотрели этот фильм, про сумасшедшую писательницу и нож для колки льда!

— Шэрон Стоун, вот как ее зовут. Шэрон Стоун. Память у тебя никудышная, Маноло. И нисколько она не похожа. И она шатенка. Шатенка, а никакая не блондинка.

— Это от того, что волосы у нее были мокрые, когда ты ее нашел. Вот она и показалась тебе шатенкой. А первое впечатление — самое сильное. Втемяшишь себе в голову, что было так, а не иначе, — и никакими силами этого не выбить!..

— Да какая теперь разница, блондинка или шатенка? И что тебе до этого? Что тебе до той чертовой зимы? Она давно прошла, нет ее, нет!.. Ты точно с прибабахом, Маноло! И я — полный идиот…

— Зачем же возводить на себя напраслину, Анхель-Эусебио? Какой же ты идиот? Ты самый умный человек на нашем острове, любой это подтвердит! И бизнес у тебя идет лучше всех. И ты знаешь, что предложить пришлым людям, чтобы они остались довольны.

— Пропади они пропадом, эти пришлые люди!

— Оно конечно… Только что бы мы делали без пришлых людей? На местных надежды никакой — из них лишней копейки не выдавишь. А пришлые легко расстаются с деньгами.

— Х-ха! Про наших сучек такого не скажешь. Даже за вход не заплатили!

— Ну пожалуйста, Анхель-Эусебио, не говори так! Ты всегда был добрым к ним! Всегда был милосердным…

— А еще я был идиотом, раз втравил тебя в эту историю. У тебя и до нее голова не отличалась крепостью, а теперь и вовсе…

— Как же иначе, Анхель-Эусебио? Один бы ты точно не справился, нет? А я твой единственный друг!..

— С чего ты взял?

— С того, что ты мой единственный друг.

— Х-ха! То, что я твой единственный друг, вовсе не подтверждает факта, что ты являешься моим единственным другом.

— Но и не опровергает его!

— М-м-м… Чертов Маноло! Ты совсем меня запутал!.. А самое удивительное, что запутка эта имеет вполне научное название, уж поверь. Я об этом читал.

— Ты всегда читаешь… Это ли не доказательство ума?

— Поверь мне, совсем не это. Но будь я философом, как… Быстро назови мне имя какого-нибудь философа!

— Ну не знаю… Может быть… Может быть — тот парень из фильма, который мы смотрели перед праздником Трех Королей? Помнишь? Тот парень постоянно писал в блокнотах, на доске и просто на бумажках… И ему являлись разные люди…

— Рассел Кроу! Того парня играл Рассел Кроу, но философом он не был. Он был математиком!

— А есть разница?

— Как между нашими голозадыми соседями и пришлыми людьми с деньгами.

— Это существенная разница, ничего не скажешь! Между блондинкой и шатенкой разница намного меньше, вот ты тогда и принял ее за шатенку. Ту, что была похожа на актрису. Шэрон Стоун, теперь я запомнил.

— Не была она похожа! Не была! Треснуть бы тебя по твоей глупой башке!..

— За что?

— За то, что ты снова заставил меня обсуждать этих сучек! Я не хотел, видит бог. Не хотел, а ты взял и заставил. И как только у тебя это получается?

— Сам не знаю… Просто, когда я думаю о них, я думаю о тебе. Какой ты добрый, хоть и говорят, что вместо сердца у тебя кусок камня, завернутый в протухшую рыбью требуху…

— Тьфу, мерзость! Интересно, что за скотина распространяет обо мне подобные слухи?

— Неважно.

— Маноло!..

— Наверное, все пошло от твоих жен. Сидят себе в Сан-Хавьере… В Санта-Поле… И плетут небылицы потихоньку. А ветер их приносит. И течение прибивает…

— Маноло!.. Не мне тебе объяснять, что прибивает к нам течением. Сам знаешь…

— Я просто хотел сказать: это все неправда. Потому что ты…

— Даже не начинай!

— Но мы ведь все равно уже начали!.. Я давно хотел спросить тебя, Анхель-Эусебио: а тебе никто не является? Как тому парню из фильма?..

— Э-э… Никто. Я же не сумасшедший. И не математик.

— Я тоже, Анхель-Эусебио, я тоже… У меня и со счетом-то плохо, вечно концы с концами не сходятся…

— Это точно. В работе ты сущее наказание, друг мой Маноло. Помеха, да и только.

— Она является мне, Анхель-Эусебио. Каждую ночь.

— Не хочу этого слышать…

— Каждую ночь.

— Вот видишь, даже уши закрыл! Ничего не слышу, ничего!..

— Слышишь! Еще как слышишь!.. Я ведь тоже закрывал уши поначалу. И вату в них запихивал, и куски бумаги. И даже воском заливал…