Мюррей Бейл - Ностальгия

Институт представлял собою крепость. Издалека она напоминала свадебный торт — благодаря изобилию лепнины, лилейно-белым занавескам и колоннадам (возможно, архитектурный дизайн был выбран неслучайно). Но хотя в основе своей твердыня оставалась незыблемой, на поверхности наблюдались следы разрушения, причем не только по причине климата, как чешуйки ржавчины; сказывались тут и время, и птичий помет. Вокруг здания высился забор из колючей проволоки. Подойдя ближе, австралийцы заметили веревку для сушки белья; через забор переговаривались две женщины. У толстухи волосы были перехвачены шарфом; подруга ее щеголяла в фартуке. Тропа пролегала совсем рядом; опять-таки, возможно, что и преднамеренно. Ибо когда посетители приблизились на расстояние нескольких ярдов, те, что шли впереди, внезапно указали пальцем: женщины оказались на удивление правдоподобными манекенами, безупречно расположенными и раскрашенными, — сочетанием дерева и пластмассы. Саша протянула руку и потрепала кукольные ресницы одной из кумушек; Кэддок инстинктивно схватился за фотоаппарат.

Все еще обсуждая искусно сделанные манекены, австралийцы дошли до входа в институт. Рядом с калиткой обнаружился небольшой загон; внутри в смертельной схватке сошлись два северных оленя — рога металлически лязгали с хронометрической регулярностью; слышалось шумное фырканье, напрягались мускулистые ляжки, от разгоряченных тел валил пар; кусочки рогов то и дело отлетали в воздух. Туристы завороженно наблюдали.

— За самку дерутся, — откашлялся Норт. — Пойдемте.

Но от его слов интерес группы лишь распалился. Все прильнули к забору.

— Хочу посмотреть, кто победит! — воскликнула Саша. И обернулась к Норту.

— Они так весь день напролет могут биться. Процесс такой. Один неминуемо должен проиграть. Чего доброго, даже погибнуть.

— Выживает сильнейший, — пояснил Гэрри.

— «Происхождение видов», — туманно добавил Кэддок.

— Идиоты треклятые эти мужики! — буркнула Вайолет. — Одни проблемы от них. Вы только гляньте на придурков!

Норт со смехом толкнул калитку.

— Мы выйдем, драка будет еще в самом разгаре, помяните мое слово.

Следуя за Нортом, согруппники оглянулись на сцепившихся, всхрапывающих самцов.

— Эх, вот кабы из-за меня кто-нибудь подрался! — прошептала Саша. — Шейла, а вы что скажете? Например, на мечах!

— Ну, наверное. — Она робко оглянулась на Сашу. — Только чтобы никто не пострадал.

— Опыт подсказывает, что без пострадавших не обходится, — вклинилась в разговор Вайолет. — Впрочем, это мое личное мнение.

Кэддоки были уже у двери, раскланивались и расшаркивались с директором института, американкой — рыжей девицей сорока с чем-то лет, разодетой в бахромчатую мини-юбочку, белую ковбойскую шляпу-стетсон, и при лассо. В низком декольте колыхалась веснушчатая желеобразная грудь; коленки отливали синевой.

— О, хэл-лоу, — просияла она. — Добро пожа-а-ловать в институт.

Мужчинам пришлось протискиваться мимо нее.

— Хэлло, — кивнул Дуг. Жена решительно потащила его дальше.

— А это еще зачем? — Гэрри указал на лассо.

— Проходите, не задерживайтесь, пожалуйста.

Группу оставили дожидаться в холле, украшенном композициями из сухих цветов, что встретили полное одобрение в глазах миссис Каткарт. Из соседнего зала доносилось уютное гудение домашнего пылесоса. На стене висела вышивка по канве на новоанглийский лад, оправленная в рамочку: «ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ».

— Ага, тут у нас и мальчики, и девочки, я вижу. Незамужние-неженатики есть?

Шейла непроизвольно подняла руку.

— Ну и на черта ей занадобилось эту канитель разводить? — прошептала Вайолет.

Луиза подняла руку. Луиза, обычно такая послушная и кроткая.

— О, вот я как раз без мужа.

— Мне страшно жаль, — посочувствовала экскурсовод. — Мне так жаль это слышать.

— Да нет, он всего лишь ушел полюбоваться абстрактной живописью. Этот вид современного искусства его всегда занимал. Я-то не возражаю, — улыбнулась Луиза.

— А где старина Борелли? — не подумав, брякнул Гэрри. Все уже привыкли видеть их вдвоем, поглощенных беседой.

— Он не верит в институты. Говорит, ему это неинтересно. Я звала его с нами, но он подался куда-то еще.

Гул пылесоса сменила приглушенная запись органной музыки. Словно в церкви аудиторию «разогревали».

Все выжидательно глядели на рыжую американку. Та подбоченилась: ни дать ни взять хищная птица.

— Ладно, о'кей, не буду болтать попусту. Оно все равно что ворчать да пилить: кошмар, да и только. Так, чего доброго, и хорошего мужчину отпугнешь. — Фразы перемежались легкими, обрывистыми смешками. — Я составлю вам компанию, идет? Думаю, так для всех лучше будет. Правда, денек выдался роскошный?