Мюррей Бейл - Ностальгия

— Синявский, — Зельнер вновь опустил голову, — принадлежит к северной традиции.

— А как же «бумеранг»? — У Норта руки чесались законспектировать услышанное.

— Согласен, слою великолепное. Хотя, насколько мне известно, встречается оно не так часто, как «кенгуру». Возможно, потому, что бумеранг — всего лишь, строго говоря, неодушевленный предмет. Хитро сработанная деревяшка. Но в северной литературе этот образ зажил новой жизнью: европейцы словно окружают вашу страну, чтобы ввести ее в игру, — бумеранг летит, как лассо. Вы становитесь государством-участником:

— Аполлинер, [134] Гийом Аполлинер (настоящее имя — Вильгельм Альберт Владимир Александр Аполлинарий Вонж-Костровицкий; 1880–1918) — французский поэт польского происхождения, один из наиболее влиятельных деятелей европейского авангарда начала XX века. Цитата взята из стихотворения «Тысяча сожалений»: «Любовь как бумеранг верна / Верна до тошноты вернувшись тенью снова…» (пер. Б. Дубина). — кивнул Норт, зоолог и книжный червь.

— Тогда вы наверняка знаете, что слово «бумеранг» использовал и Сэмюэл Беккет, [135] Сэмюэл Беккет (1906–1989) — ирландский писатель, один из основоположников театра абсурда: лауреат Нобелевской премии по литературе 1969 года. — откликнулся Зельнер, оценив ею интерес. — Использовал при описании одного из своих персонажей, бродяги, который всегда возвращается обратно к отправной точке. По-моему, новелла называется «Дин-дон».

— Обычно он так много не рассуждает, — нахмурился Бив. — Повезло вам.

— Он — душка, — восхитилась Саша, склонив голову набок.

— У Набокова есть один проникновенный рассказ, «Путеводитель по Берлину», так в нем настоящий динго задействован. И, если я не ошибаюсь, в одном из последних его романов персонажу во время сердечного приступа видятся очертания Австралии.

Джеральд рассмеялся, не сдержал улыбки и Зельнер.

— Конрад! [136] Джозеф Конрад (псевдоним Юзефа Теодора Конрада Коженёвского. 1857–1924) — английский писатель польского происхождения, мастер морского приключенческого романа. — подсказал Бив. — Он писал о том, как Австралия выглядит на карте.

Посетители завороженно разглядывали стены, заставленные книгами, дефиниции, нагроможденные от пола до потолка. Здесь хранятся ответы на все вопросы. Зельнер вернулся к работе.

— Мы о вас много наслышаны, — несмело проговорил Джеральд. От почтительности у него даже шея побагровела. — Я просто счастлив с вами познакомиться.

— Мое имя облетело мир? Да, наверное. Я ж тружусь как проклятый. А теперь я очень занят, извините.

И Зельнер вновь уткнулся в книгу.

— С чего это он вдруг разворчался? — рассмеялась Саша.

— Он мне говорит, будущее-де «поджимает», — прошептал Бив. — Но сдается мне, ему порою нравится, как звучат слова. Ему приятно их слышать — после того, как он столько с ними проработал.

Норт купил бедекеровский путеводитель по России издания 1913 года, справочник «Московские улицы» и русский разговорник.

Снаружи ливмя лило: настоящий европейский ливень. И вновь дробились и множились образы, усложняя самые простые воспоминания; а водитель такси, как назло, говорил с гнуснейшим акцентом кокни — ничего хуже они за все свое путешествие еще не слышали.

— Я вам вот что расскажу… — взял слово Кэддок. — Мы видели превосходные газетные фотографии: английские альпинисты на вершине горы Эверест, а еще — тяжелоатлеты, побивающие мировые рекорды. Они могут маленькую английскую легковушку поднять над головой! А еще там выставлены самые скоростные в мире мотоцикл и автомобиль. Они…

— Это еще где? — вскинул глаза Гэрри.

— И спагетти, — подхватила Гвен. — У них и спагетти представлены, потому что они такие длинные. Никогда не знаешь, чего ждать.

— Выставка экстремальностей. — Кэддок развернулся кругом, выискивая Гэрри. — Спонсируется правительством. Очень познавательно; всячески рекомендую.

— Нет уж, спасибочки.

— Скорее уж выставка очевидностей, — поддразнил Хофманн.

— А образчики крайней сдержанности там представлены? — подала голос Вайолет. — Здесь англичанам в целом мире равных нет.

— Да нормальные они ребята, эти англичане, — мягко возразил Джеральд.

— Вижу как наяву, — подхватил Хофманн. — Абстрактная живопись и музыка «2-Tone» в сочетании с коктейлями Молотова. Уж и не знаю, что из них экстремальнее.

— Так и есть, — разочарованно протянула Гвен. — А вы откуда знаете? А нам понравилось.