Карен Фаулер - Ледяной город

А вот чего Рима не обнаружила: домика для «Ледяного города»; квитанций на оплату штрафа за собак; первой страницы письма на папиросной бумаге.

Однако ей удалось найти другое письмо на такой же бумаге, предположительно от той же самой женщины.

21200 Олд-Санта-Крус-хайвей

Холи-Сити, Калифорния, 95026

4 мая 1983 г.

Уважаемый Максвелл Лейн!

Надеюсь, что Вы получили мое письмо от 20 апреля, пусть даже и не ответили на него. Это не издевка, я и не рассчитывала на ответ. Полагаю, Вы просто сильно заняты преступлениями. А я кормлю кошек (я писала, что у меня их двадцать две?), притаскиваю их домой и выставляю из дома, и так до бесконечности, пока не зайдет солнце. «Заходите в любое время, — говорю я знакомым, — я всегда дома».

Кстати, после того письма я снова заглянула в книгу. Она просто не похожа на Ваши остальные. Нет, не в плохом смысле, но меня она как-то обескураживает. Может, в моем экземпляре не хватает страниц?

Конечно, я не детектив. Наверное, Вы поняли все правильно. Вы так хорошо разбираетесь в людях, а про меня никогда такого не говорили. Иначе у меня все сложилось бы по-другому. Вы мне всегда нравились, но, наверное, Вам это безразлично. Вы всегда были так строги к себе. Вы не могли знать, что случится потом.

Возможно, я буду писать снова. Не затрудняйтесь с ответом — Вы ведь так заняты.

С уважением,

Рядом с письмом лежала открытка, написанная той же рукой и подписанная тем же именем. Бумага была фирмы «Нью-Палмер» — Рима откуда-то знала это. Дата гашения марки — 6 июля 1976 года.

Возвращаясь к моему письму от 2 июля: Вы знаете, как кошки порой героически сражаются с воображаемыми врагами? Кажется, я сделала то же самое. Впрочем, не обращайте внимания.

Открытка изображала музыкальную группу. По курсивной надписи, составленной из веревок и лассо, можно был установить название: «Уотсонвилл каубой рэнглерз».

Что же касается «Ледяного дома», оставались еще второй этаж и студия Аддисон. Но Рима решила ускорить процесс и прямо спросила Тильду, где стоит кукольный домик.

— Я даже не могу сказать, что из какой книги, — отрезала Тильда. — Для меня они все просто пылесборники.

— Там должна быть кошка, — добавила Рима.

Но это не помогло делу: Тильда заметила, что кошки много где встречаются, — Рима, правда, пока не нашла ни одной. Похоже, Тильда не любила ни домики, ни разговоры о домиках, и Рима не стала настаивать.

Спросить Аддисон было нельзя, хотя Рима и не знала почему. Она ожидала, что рано или поздно разговор зайдет о ее отце. Ввиду его недавней смерти это было неизбежно, и Рима готовила себя к этому. Но разговора все не случалось, и Риме хотелось поторопить события. Во время их с Аддисон совместных трапез за столом часто повисало молчание. Бывает неловкое молчание, а бывает и легкое, дружеское. Как их различить?

Аддисон вела беседы на свой манер — большей частью рассказывая истории, в чем она, как и следовало ожидать, достигла совершенства; но совершенство это оставляло впечатление отработанности, так что, каким бы личным ни было содержание разговора, Аддисон всегда оставалась как бы за непроницаемой перегородкой. Тильда тоже рассказывала истории, но делала это ужасно. Она упускала важнейшую деталь, возвращалась назад, а потом спрашивала: «А я говорила, что он был слепой?», «А я говорила, что они были однояйцовые близнецы?», «А я говорила, что они ехали на лошади?»

В «Гнезде» Рима чувствовала себя на редкость комфортно. Ей нравилась ее комната. Ей нравилось глядеть на океан. Прошлой ночью, среди скольжения теней, тиканья часов, рокота волн и шума дальнего поезда, ей показалось, что кто-то крадется по чердаку прямо у нее над головой, где-то рядом с коробкой «Бим Лэнсилл». Но даже этот шорох был приятным, словно этот кто-то — то ли Максвелл Лейн, то ли та женщина, уцелевшая после Команды Доннера, — приглядывал за ней. Рима заснула, представляя себе, как этот человек все ближе и ближе подходит к ней. Если в «Гнезде» и бродили привидения, то они были свои, знакомые. Из Риминого племени. Из числа тех, кто выжил.

Вот только — сама-то она из этого ли племени? Пока сказать было трудно. Однажды за ланчем Аддисон рассказала историю, уже знакомую Риме. Было время, когда Рима охотилась за каждым ее интервью, а эта история проскальзывала в интервью часто — «Тайна А. Б. Эрли».

Не то чтобы Аддисон прямо обращалась к Риме — история прозвучала в связи с Мартином, сыном Тильды, которому в жизни не хватило материнской заботы. Но Аддисон, закончив, взглянула на Риму быстро и искоса, так, что та заподозрила: рассказ был адресован ей.