Анатолий Трушкин - О вечном - о любви, о воровстве, о пьянстве...

Нашло что-то. Но если сейчас... с двадцатого этажа... упаду без последствий, схожу покажусь врачам. Видимо, все-таки что-то с нервами.

В гололед шел по улице и упал. И боком! Представляешь?.. Задом! Прикинь... И головой! Ничего себе, да?.. По лестнице... пять минут!

Основные кости – череп, крестец – целы. Позвоночник практически не пострадал... был кривой, остался кривой.

В общем, удачно упал, но!.. сильное сотрясение мозга, который в голове. И как следствие, раздвоение личности. Мозг от сотрясения разделился на две части.

Теперь иду, вижу: старушка хочет перейти дорогу... Хочет, но не может. Одна часть мозга говорит:

– Переведи старушку-то, охламон, сделай доброе дело.

А вторая:

– На хрен она тебе сдалась, эта старушка? Может, она спешит на кладбище, ты ей только помешаешь.

Жена как-то говорит:

– Давай детям купим какую-нибудь зверюшку. Пусть они не от тебя, так хоть от животного чему-нибудь хорошему научатся.

Я думаю: «А ведь она дело говорит. Мне воспитанием заниматься некогда, пусть хоть зверюшка займется».

Одной-то частью мозга так думаю. Тут вторая говорит:

– От них вонь, от зверюшек! От тебя-то не продохнешь, а если вы вместе начнете вонять, кто это выдержит?

Что страшно – болезнь прогрессирует. Раньше каждая часть мозга крикнет свое мнение и молчок. Теперь они затеяли устраивать целые диспуты. А диспуты до хорошего никого никогда не доводили. Недавно у нас с женой диспут закончился дракой.

Она сказала: «Давай сходим с тобой в театр, давай с тобой посмотрим какой-нибудь спектакль, давай сходим с тобой в какой-нибудь театр».

Знает, что меня в театрах укачивает, и все равно: «Давай сходим с тобой в театр!»

Ну и конечно мозг – он только успокоился от сотрясения, его опять дергают – тут же делится на две части. Одна начинает:

– Почему не сходить-то? Да хоть сегодня!

Вторая:

– Ты что, идиот? Сегодня футбол по телевидению!

Первая:

– Сходи, посмотри хотя бы, что там у них сегодня в театре дают... в буфете.

Вторая:

– Да то же самое, что в пивном ларьке.

Первая:

– Да сходи, сходи, чего ты? Тут рядом. Люди уважать начнут.

Вторая:

– Пошли они со своим уважением.

И представляешь, что получилось в результате диспута?.. Я пошел в театр! Взял там пиво и скорее домой смотреть футбол. Жена в драку. Избила меня, потом говорит:

– Всё! Живи один.

Забрала детей и ушла.

Мне одна часть мозга говорит:

– Да она дура! Сегодня же вернется на коленях.

А вторая часть:

– Такую женщину даже с детьми и со зверюшкой, лишь бы тебя вонючего рядом не было, любой приютит с огромным удовольствием.

Пока сижу дома... пятый день... без еды.

Граждане! Берегите мозг.

С женой на той неделе возвращаемся из гостей. Голодные! Холодные! Дождь моросит, ветер в лицо. Пешком идем, нам, правда, рядом – четыре километра.

Она смеется. Всегда смеется. Чего смеется – не поймешь. Загадка какая-то. И я тоже на нее смотрю и смеюсь. Чего смеюсь? Сам не знаю.

Уже подходили к дому – жена оступилась. Сидит на асфальте, смеется. Ноги в разные стороны, каблуки с обеих туфель отлетели. Любит на каблуках ходить! Но не умеет.

Нашли один каблук, пошли домой. А второй зачем искать – у нее походка, что с одним каблуком, что с двумя.

Пришли, свет включили – грязные оба, мокрые, – она давай смеяться. Я на нее смотрю – давай смеяться. Она на каблук смотрит – смеется, я на каблук смотрю – это не каблук... футлярчик.

Открыли – там бриллиант. Футлярчик маленький, бриллиант большой.

Пошли сразу проверили, на все замки дверь закрыта или нет. Потом сели, сидим, как мыши, – не смеемся, не шевелимся. А что зря шевелиться? Соседи могут услышать, подумают: «Чего это они ночью вдруг зашевелились, бриллиант, что ли, нашли?»

Жена мне шепотом говорит:

– Надо узнать завтра, сколько стоит.

Спрятали бриллиант в носок, носок – в платок, платок – в коробок, коробок – в сапог.

Вечером она спрашивает:

– Узнал?

– Узнал. Недавно за чуть поменьше убили десять человек, а за чуть побольше – двадцать.

То есть главное для нас сейчас, чтобы никто не догадался, что мы миллионеры. Жена пошла у всех соседей занять «хоть сколько по силе возможности». Я быстренько в коридоре паркет разобрал, обои пооборвал, лампочку разбил, двери с петель снял.

Она вернулась, говорит:

– Нет, видно, что миллионеры.

Я по зеркалу молотком дал, плинтусы поотрывал, потолок подкоптил, ножки у стульев поотпилил, чтобы, кто зайдет, сразу ему захотелось уйти.