Юлия Любимова - Фирменные люди

– А ты сможешь завтра встретить поезд и привезти два чемодана с Курского вокзала? – спрашивала она как бы между прочим. – Моя бабушка отправила с проводником варенье. Вкусно? – Она кивала на вылизанную Сашкой розеточку.

Он кивал:

– Очень!

Она игриво заглядывала ему в глаза и шептала:

– А будет еще вкуснее!

– Конечно, конечно, – глядя, как кролик на удава, торопился Сашка, – только у меня первая пара.

– Это ничего, ты успеешь, поезд приходит в семь утра.

Саша в тот момент был благодарен Наташе за предложение, пусть даже лично она имела с этого неплохую выгоду. Зато ему не пришлось бы завтра придумывать причину, чтобы зайти к ней снова.

Напившись от пуза чаю со свежим абрикосовым вареньем, он обнаруживал, что уже час ночи, и быстро собирался домой.

– Мне пора. У моряков строгий режим, – шутил он.

– Первая пара? – грустно спрашивала Наташа, думая про себя: «Ну сколько можно сидеть?»

– Первые четыре пары, занят до пяти вечера, – отвечал он и как-то мрачнел, заметив в ее взгляде упрек.

– Ну, тогда пока, – говорила Наташа со вздохом облегчения, имея в виду: «Мне очень жаль».

Порой они не виделись несколько дней. Иногда взволнованная ожиданием Наташа сама отправлялась к Сашке, думая по пути, на что же ей сделать ставку: попросить начертить на ватмане тектонические разломы Восточно-Сибирской плиты или переклеить обои в комнате?

Ей нужно было и то и другое, но, как любой женщине, больше всего ей хотелось пламенной любви. Остановившись перед его дверью, она твердо решала: «Пусть будут обои. Это и практично, и романтично».

Через неделю они пили свой традиционный чай в чистой комнате с белоснежными стенами. Сашка все еще сильно краснел, встречаясь взглядом с Наташей. Он был по уши влюблен и счастлив и хотел бы сказать об этом ей, но не мог подобрать нужных слов.

Она же думала: «Пора действовать самой...»

И вот она как-то пересела со стула к нему на кровать. Саша молчал, делая вид, что разглядывает на дне чашки что-то архиважное. Наташка незаметно передвинулась ближе и спустя мгновение еще ближе. Их плечи соприкоснулись.

Саша напрягся, покраснел как рак и затаил дыхание, будто в ожидании неожиданного удара. Наташа медленно заглянула ему в глаза и, томно потянувшись, поцеловала застывшего «моряка» в щеку. Он продолжал делать вид, что спокоен, уравновешен и пока еще находится в раздумье, нужна ли ему страстная близость или достаточно теплой дружбы.

Наташа решила: «Сидит, значит, нравится. Мог бы ведь и сбежать».

Она снова стала легонько целовать его, продвигаясь по щеке к губам. К его красивым чувственным губам. Дойдя до самой границы, она остановилась. Следующий шаг требовал от Сашки не просто принципиального согласия, но хоть какого-то участия. Ему бы следовало посадить Наташу к себе на колени или хотя бы, повернувшись к ней лицом, обнять ее.

Неожиданно Сашкино лицо прояснилось. До него дошло. Он понял, что желанная женщина может быть нежной и послушной. Ее можно раздеть, уложить, накрыть своим телом и целовать, целовать, пока не перехватит дыхание, а сердце будет стучать, как молот кузнеца. И она станет его женщиной, совсем его...

Наташа помогла Сашке стянуть с себя футболку и брюки, а потом сняла все, что было на нем. Но он так и не смог войти в нее в этот вечер, это было совсем не просто.

Уходя после полуночи домой, он плотно закрыл за собой дверь, сам себе пожал руку и блаженно улыбнулся.

Были и другие, более плодотворные встречи, наполненные пылкой страстью двух молодых сердец. Саша, отличник и «моряк», чувствовал себя супергероем. Шаг его стал тверже, а взгляд увереннее. Он теперь много и беспричинно смеялся, был готов обнять целый свет, а после лекций, забывая даже пообедать, пулей несся к своей обожаемой Наташке.

Так прошел год. Снова наступило лето. Жара затопила улицы, замолкли птичьи трели. Студенты разъехались кто куда – иные домой, другие «в поле». Сашка полетел к родителям в Ашхабад, Наташа – к маме в Губкин.

Саша написал ей два тоскливых письма из дому о том, как он скучает, любит ее и ждет встречи. Наташа уехала на море и писем не получила.

Долгожданная встреча в конце августа оказалась неприятной.

Саша привлек ее к себе, обнял и стал целовать. Она была прелестна – изящная и загорелая, как кинозвезда с обложки журнала.

Она легонько оттолкнула его и, заглянув ему в глаза, тихо, но твердо сказала:

– Нам нужно поговорить.

– Давай не сейчас, – настаивал на своем Саша, пытаясь снова поцеловать ее. – Я ужасно соскучился по тебе.