Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования

— Благодарю, — сказала она и, потянув за руку женщину, стоявшую позади нее, сипло проговорила:

— Эта вот говорит — хочет замуж. Можно ей?

Кадзи осветил женщину фонариком, приподнял за подбородок ее опущенную голову. В синеватом свете на него глянуло бледное лицо Чунь-лань.

— За Хоу из четвертого барака?

Ответом ему была улыбка женщины, по-детски счастливая. Кадзи погасил фонарик.

Чунь-лань судорожно вцепилась в рукав Кадзи, хотела что-то сказать ему, но, видимо, раздумала и отпустила рукав.

— Хорошо, я подумаю, — сказал Кадзи упавшим голосом.

Женщины устало потащились прочь.

Прекрасна любовь, если она может соединить людей, разделенных смертоносной колючей проволокой, преградой в три тысячи триста вольт!.. Но как могуча должна быть вера, как дерзновенна мечта, которая порождает такую любовь!

Он поплелся домой. Митико не спала. Он застал ее уныло сидящей у его стола, под их заветной роденовской парой. На бледном лице были заметны следы слез. Она пристально взглянула на Кадзи, она искала у него на лице признаков готовности к примирению.

Не глядя на нее, Кадзи сказал:

— Я, возможно, еще раз «хвачу через край».

— Ты опять за свое! — голос Митико дрогнул.

— Нет, на этот раз в защиту любви падшей женщины и узника.

Полные слез глаза Митико засветились слабой улыбкой. Недолго живет обида в молодых душах. Впрочем, и радость тоже.

Через два дня ночью убежало еще одиннадцать человек спецрабочих. На колючую проволоку были набросаны рогожи. По-видимому, беглецы перелезли через изгородь по ним. Но рогожи ведь не могли предохранить от тока высокого напряжения! Все бараки были тщательно осмотрены, но безрезультатно; никаких инструментов или приспособлений, которые могли бы облегчить побег, обнаружено не было. Обозленные работники отдела рабочей силы содрали с нар оставшиеся рогожи — пусть теперь поспят на голых досках!

После первого побега, когда убежало четверо, Кадзи сказал Ван Тин-ли: «Ну, уж если бежать, так группами человек по десять, по двадцать». Выходит, они послушались его совета.

— Вот сволочи, прямо издеваются! — выругался Окидзима. На лбу у него вздулись сине-зеленые прожилки. — Хорошо же, теперь я церемониться не буду. Эти старосты у меня покряхтят, но выложат все, — зло добавил он.

— Не кипятись, — холодно сказал Кадзи. — Бараками заведую я, и тебе незачем беспокоиться. Так и скажи директору, что ты тут ни при чем. Всю ответственность в данном случае беру на себя.

— Вон ты какой! — взорвался Окидзима. Глаза у него готовы были выскочить из орбит. — Хватит! Ты что мелешь?

Кадзи смутился: действительно, к чему это чванство? А все Митико, это она подогревает в нем это чувство. И он с неприязнью подумал о жене.

— Ладно, извини. Я хватил через край. Но бить их не надо…

Кадзи доложил о побеге директору по телефону. Тот было раскричался, — у Кадзи даже в ушах зазвенело, — но сразу же утих. Все-таки выход на работу вольнонаемных рабочих повысился на двадцать процентов, а это как-никак заслуга отдела рабсилы. Штурмовой месячник проходит успешно. Добыча руды постепенно приближается к плановой наметке. Поэтому не стоит всерьез ссориться с Кадзи. Да и женщин в бараки пленных стали пускать по его, директора, распоряжению, а побеги происходили как раз на следующий день после того, как женщины посещали рабочих. И если между этими фактами есть связь, то ему тоже не поздоровится.

— Тщательно расследуй все и прими нужные меры. Кстати, подумай, как оправдаться перед жандармерией. — С этими словами директор положил трубку.

— Попробуем узнать кое-что у женщин, — предложил Кадзи.

Цзинь встретила их у входа. Кокетливо улыбаясь, она сказала, что больше всего на свете боится лягушек и красных. Какой же ей смысл помогать им? Ведь это из-за них ее принуждают к постыдному ремеслу, которое вызывает у нее отвращение. О, она с удовольствием откажется от посещения бараков, где ее заставляют удовлетворять скотские желания этих красных. Цзинь проговорила все это, не переводя дыхания, с самым искренним возмущением.

— Хорошо, — сказал Кадзи. — По всей вероятности, мы прекратим эти посещения.

Из барака выскочила Чунь-лань. Она быстро заговорила на ломаном японском языке, чуть не набрасываясь на Кадзи.

— Не надо прекратить! Я ходить! Я ходить!

— Чего это она? — спросил Окидзима у Кадзи.

— Подружка Гао.

— Вот что, — ухмыльнулся Окидзима. — Твой Гао сбежал, бросил тебя, понимаешь? Ты что, не знала?