Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования

— Ты по делу или так?..

— Да вот проститься пришел. Конечно, это немного сентиментально…

Так. Ему уже прислали. Чуть слышно, почти про себя, Кадзи спросил:

— Когда отправляешься?

Кагэяма сказал, что уезжает завтра, что через несколько часов — он взъерошил себе волосы — этой прически у него не будет, его остригут под машинку, и такую прическу он сможет завести лишь через несколько лет, если ее вообще будет на чем носить.

— В детстве, когда играли в войну, я всегда был за командира. Постараюсь как-нибудь одолеть и эту игру в солдатики для взрослых!

— Завтра? Так скоро? — Кадзи огорчился, будто это касалось его самого. — И поговорить толком не удастся…

— Я получил повестку пять дней назад. Шлялся все вечера, пьянствовал напропалую. А про тебя вспомнил только сегодня… Да ведь ты, поди, вечерами занят? — Кагэяма многозначительно показал на потолок. — А, Кадзи?

— Тебе завтра, — проговорил в задумчивости Кадзи, — а кто поручится, что послезавтра вдогонку тебе не пошлют меня?

— Пошлют, так пойдешь. Подыхать там вовсе не обязательно. Кто-то ведь должен вернуться. Я врожденный оптимист, Кадзи. Люблю жить! Я здесь четыре года, а по-настоящему ни одного дня не проработал, только пил да гулял. Так что сладостей жизни я вкусил достаточно и особенно скучать по ним не буду. Об одном жалею — любил без меры, а жениться вот не успел. Не оставил по себе памяти, стрелял, так сказать, вхолостую…

За ближайшими столами расхохотались. А Кадзи снова подумал о Митико, и ему стало трудно дышать.

Кагэяма посерьезнел.

— Что ж, если говорить по-ученому, все это проявление неистощимой жизненной энергии нормального человека, а если попросту — наивная, слепая вера в будущее. Как ты считаешь?

— Не знаю… Может быть, обстоятельства и меня сделают таким, а пока не могу назвать себя безоговорочным оптимистом.

— Как ты думаешь, сколько это протянется? — неожиданно перейдя на шепот, спросил Кагэяма.

Кадзи пристально посмотрел на непривычно серьезное лицо Кагэямы. Таким он его еще не видел. Сколько протянется? А какое это имеет значение? Кто поручится, что тебя не убьют в первый же день?

— Недолго, — сказал он уверенно.

— Года три?..

— Не больше.

Кадзи обвел взглядом комнату. Люди делали вид, что заняты своими делами, но Кадзи понимал, что они прислушиваются к каждому их слову. В военное время не стоит высказывать малоутешительные соображения относительно хода войны, тем более в стенах фирмы, работающей на нее. Но в Кадзи будто бес вселился. Он видел, что Ониси искоса следил за каждым его движением. Пусть! Старший ефрейтор Ониси! Герой Шаньсийской операции, боевой опыт которого сводился к тому, что китаянок насиловать приятно, а человека прикончить легче легкого — стоит только выстрелить ему в затылок!.. Что ж, пусть узнает о войне кое-что еще. Он все-таки скажет. Фронта ему, так или иначе, не миновать. И Кадзи заговорил:

— Когда объявили о нападении на Пирл-Харбор, мне здорово попало от начальства за мои речи. А сказал я тогда вот что: «Не важно, сколько мы потопили американских линкоров. Пусть даже двадцать! Но если при этом мы потеряли хотя бы один собственный — это уже не победа! Япония вписала безумную, бессмысленную страницу в историю!» — Кадзи мельком взглянул на начальника отдела; тот уставился на него сквозь очки, сосредоточенно выпятив губы. — Арифметика тут очень простая, нужно только сравнить уровни производства стали в Америке и у нас — цифры-то получатся несоизмеримые. Конечно, боевой дух и всякое такое рассчитывается по другим формулам. Но военный потенциал складывается из стали. Да что сталь, со сталью еще не так плохо. По нефти и энергетическим ресурсам нам вообще сравнивать нечего… Но мы во что бы то ни стало хотим победить! Вот и приходится туго великому японскому духу… Достается ему, не знает он ни сна, ни отдыха, то ему надо превращаться в железо, то в нефть, то в оружие, то еще во что-нибудь.

Кагэяма горько усмехнулся.

Кадзи сосредоточенно прикуривал сигарету, ощущая на себе враждебный взгляд Ониси. У этого типа достало храбрости расстреливать китайских старух, не больше; задуматься над поражением, которое ожидает Японию, у него, конечно, мужества не хватит.

— Влетело мне тогда крепко, — продолжал Кадзи. — После нагоняя я подобрал статистические данные, еще раз произвел расчеты и пришел к выводу, что к середине сорок третьего года производство стали в Японии и Маньчжурии будет близко к нулю. Сейчас у нас март сорок третьего. Пока до нуля мы еще не докатились, но сделали все, чтобы достичь этого уровня в самое ближайшее время. Возможно, в мои расчеты вкрались неточности…