Глеб Соколов - Ужасы перистальтики

...Сколько прошло времени он не заметил, должно быть довольно много... Он вздрогнул от испуга: забыл!.. Ведь совещание и он на него не явился!..

...Закрывая за собой дверь чудесной комнатки он продолжал судорожно раздумывать над тем, что ему сказать, как объяснить причину того, что он взял и просто не пришел. И именно в этот момент его мобильный телефон заиграл мелодию вызова... Он поспешил в комнату. Схватив со стола телефон, нажал кнопку и поднес его к уху.

– Здравствуйте...

– Здравствуйте... – машинально ответил Замелькацкий, конечно же узнав голос владельца компании, который сам руководил в ней всеми делами, являясь ее директором.

– А вы где?.. – за тоном, за выражением голоса, с каким был задан этот вопрос, Замелькацкий увидел, угадал, как в эту секунду поднялись вверх брови директора, увидел его холодные, дьявольски умные глаза...

– Я... – если бы это просто «я»! Нет, Замелькацкий оказался застигнутым этим звонком врасплох и на свою беду произнес какое-то неуверенное «я-а...» По этому помимо его воли присоединившемуся «а» директор конечно же не мог не понять: он, Замелькацкий судорожно выдумывает, как выкрутиться, что соврать... И теперь после этого «я-а...» что он ни скажет, – все будет лишь более или менее умной ложью...

– У меня что-то с сердцем! – выпалил Замелькацкий. – Я вызвал скорую!.. Не знаю, что случилось... Как раз надо было выходить на работу... Сейчас отпустило. Как раз собирался позвонить вам...

– Понятно... – спокойно сказал директор.

– Сергей Васильевич, – заторопился Замелькацкий, чувствуя что директор сейчас повесит трубку. – Ну как там?

– Что?

– Совещание...

– Да вас вот ждали. А вы не пришли... Мы решили перенести на завтра... Время прежнее...

– Сергей Васильевич, ну извините!.. Ну я же объяснил... Сам не знаю, что произошло. Я вызвал скорую...

– Да... И что?..

– Ну вот...

– Ну ладно... Поправляйтесь...

Директор повесил трубку. Несколько мгновений Замелькацкий держал мобильный телефон в руке, потом положил его обратно на стол. Скверно, однако!.. Хуже и быть не может!.. Вызвал скорую, плохо было так, что даже на работу позвонить не мог, все собрались, как идиоты, на совещание, посвященное в сущности его вопросу, а он взял и не пришел, а теперь разговаривал вполне бодрым голосом, только сначала немного растерялся – «я-а...» – а потом ничего – разошелся, вопросы задавать начал – как, мол, там дела?.. Интересно, что подумал директор? Как он объяснил себе неявку Замелькацкого? Должна же у него в голове быть сейчас какая-то, хотя бы приблизительная версия, хотя бы какая-то область догадок... Да уж, скверно! Ему надо было упредить события: с самого начала позвонить первым...

Сказать: на совещание не приду, бегу обратно домой, скрутило живот!.. Замелькацкий нервно расхохотался. Да уж!..

...Он открыл глаза: темнота окружала его, сквозь расшторенные окна в комнату проникал рассеянный уличный свет, с кухни доносилось задыхающееся астматическое тиканье бабкиного будильника. Больше ни звука ни откуда не доносилось, если бы не будильник, в квартире стояла бы полная тишина...

Что-то странное происходило с ним – он должно быть очень переутомился... Поговорив с Васильичем он прилег на стоявший в его комнате старый диванчик – бог знает, с каких незапамятных времен он здесь стоял, – и тут же отрубился... Утром он проспал совещание... Надо же!.. Какая сонливость!..

Он смотрел на потолок: лепнина в виде гипсовых листьев, окаймлявшая его, была в некоторых местах замазана таким толстым слоем белил, что листья сливались друг с другом. Он переехал сюда меньше недели назад: квартира его бабушки, которая должна была отойти ему. До этого он жил с родителями и сестрой, но у той родился ребенок и в их маленькой квартирке стало шумно и тесно. Должно быть из-за ребенка сестры он и переутомился так сильно... Он встал с дивана и не зажигая света подошел к окну... Склон, поросший старыми парковыми деревьями, спускался вниз, дальше были теннисные корты, потом опять – какое-то подобие плохо ухоженного старого парка, еще дальше – футбольное поле со старыми трибунами, какие-то спортивные площадки, огороженные забором из металлической сетки.

Построенный в сталинское время дом, кажущийся огромным даже и по современным масштабам, стоял на горе, – перед фасадом шла неширокая улочка, тротуар и затем за высокой металлической оградой уступами спускался вниз парк.

Вдалеке – Замелькацкий только угадывал ее – была набережная, дома, еще одна набережная, новый, недавно построенный жилой комплекс на другом берегу реки... И еще дальше – огни, огонечки... Это были отсветы реклам, вывесок на дальней оживленной улице, Замелькацкий пытался представить ее. Наверное сейчас, к концу рабочего дня она уже забита толпами машин. Замелькацкий перевел взгляд ближе: темный парк с редкими, плохо светившимися фонарями... Непонятная, необъяснимая тоска стала вдруг охватывать его... Словно он маленький мальчик и он вдруг оказался на чужой, незнакомой улице и куда-то исчезли его родители и он смотрит вокруг на чужой, незнакомый город. Со странным, болезненным чувством он принялся рассматривать его – словно никогда прежде он не видел его и это первое, неожиданное свидание... Потом он много раз вспоминал это свое ощущение и оно всякий раз казалось ему мистическим и загадочным.