Инна Мальханова - Чёрное яйцо (45 рассказиков)

Я отчаянно кричу ей в уши, зову её, снова тормошу, пытаясь оживить, но всё напрасно. Она не оживает. Всё кончено. Я опять, как всегда, как многие-многие годы - одна. Совсем одна. Такое чудо быват только раз в жизни, но я не смогла сохранить его. Я не смогла удержать это нежное, хрупкое существо рядом с собой в этой кошмарной, пустой, сытой и бессмысленной жизни.

... И всё-таки, что же это было? Кто теперь сможет ответить мне на вопрос: там, в магазине, что же это было с ней и со мной!? Я знаю, что этот вопрос будет мучитъ меня всегда, до конца моей жизни. И до конца моей жизни я больше ни за что и никогда не войду снова в тот магазин.

Командировка.

Тима поручили Лазовскому - директору Всемирного Института Марсоведения. Но Лазовский был занят защитой докторской дисспертации и передал его своему заместителю. А тот передал Тима начальнику Отдела Форм Внеземной Жизни. Так, в конце-концов Тим и оказался в доме у Бори Степанова - лаборанта этого отдела.

Конечно, первого в мире марсианского космонавта лучше всего было бы поселить в гостинице Академии Наук, но уж очень просил он не лишать его возможности познакомиться поближе с жизнью обычной семьи землян. Чрезвычайно высокий уровень интеллекта позволил Тиму очень быстро войти в земной ритм жизни и стать почти что членом семьи Степановых, хотя у Бориса была всего одна светлая голова и четыре конечности, а у Тима, наоборот, четыре головы и восемнадцать фиолетовых щупалец с присосками.

Каждое утро, проснувшись часам к двенадцати, Тим со страшным пыхтением, расплёскивая воду на пол, залезал в ванную, а затем, оставляя мокрые полосы по всей квартире, полз на кухню, где его кормила завтраком Вера Ивановна - мать Бориса. Тим очень полюбил омлеты, кофе со сливками, клубничное мороженое и черную икру. Ещё ему нравился кентреберийский коньяк и сигареты "Стюардесса". Покуривая сигареты и потягивая коньяк, располагался он в кресле перед телевизором и смотрел всё подряд или же углублялся в чтение газет и журналов, особенно в разгадывание кроссвордов. После обеда он спал, а вечером приходил Боря и садился писать для Тима научные отчёты о жизни на Земле. Потому что ведь земную жизнь Борис знал лучше Тима. Борис также составлял гербарии, компоновал коллекции минералов, делал тематические подборки статей и фотографий для представления их Ученому Совету Всемарсианского Института Землеведения. Тим находился на Земле уже целый месяц, его командировка подходила к концу и Борису приходилось очень спешить со всеми этими отчетами и материалами. Нередко он сидел целые ночи напролёт, но, тем не менее, ему удалось несколько раз вырваться с Тимом в кино, театр, музей, зоопарк и планетарий.

Стыдно сказать, но если бы не ответственность за Тима, сам Боря так никуда наверное и не выбрался никогда в жизни. Уж слишком он был загружен своей работой в институте, общественными делами, тренировками, а теперь вот - ещё и отчетами для Всемарсианского Института Землеведения. Но уж очень хотелось ему показать Тиму побольше интересных вещей на Земле. Ну а Тим ходил с Борей просто из чувства дружбы, хотя, честно говоря, предпочел бы никуда не ходить, а посидеть дома перед телевизором. Ведь в любом случае у него уже было достаточно коллекций, кинопленок, фотографий и других материалов, чтобы в качестве первого в мире марсианского астронавта прославиться в веках, чтобы стать кумиром многих будущих поколений марсианских юношей, восхищённых его мужеством, героизмом, трудолюбием и целеустремленностью.

Однако, надо сказать, что Тим совсем не умел вести себя в общественных местах и постоянно ставил Бориса в неловкое положение. Он так сильно хлопал дверцами такси, что Боре несколько раз едва удалось предотвратить межпланетные скандалы. Он норовил проехать в автобусе без билета, тыкал щупальцами в музейные экспонаты, на которых висели таблички "не трогать", уходя не гасил свет и, не уважая труд уборщиц, даже плевал и бросал окурки на пол. Хотя во всем остальном он был, конечно, вполне замечательным марсианином и своим парнем.

Борины отчёты приближались к завершению и вот, наконец, настал канун отлета Тима на Марс. На торжественном прощальном собрании в Институте Марсоведения все со слезами не глазах прощались с Тимом, говорили о блестящем завершении его трудной и опасной миссии и желали ему благополучного возвращения на Марс. Директор Института отметил, что отчеты Тима удивительно добросовестны, подробны и свидетельствуют о его необычайном интеллекте, а коллекции отличаются потрясающей полнотой. Здесь, на Земле, для обработки такой груды материалов, которой оперировал Тим, понадобился бы целый научный институт.